На 127-й странице. Часть вторая

Но на беду мальчишки в ходе его путешествий по кораблю ему приходилось проходить мимо скучающих шотландцев. В первый раз он сделал это слишком медленно, чем заслужил хороший подзатыльник от одного из вояк. От такого обхождения Генрих чуть было не упал, что вызвало только хохот других солдат. Теперь, когда Генриху приходилось проходить мимо шотландцев, он старался делать это как можно быстрее. Солдаты тоже включились в игру. Один из них ловко метнул тяжелый мешок с каким-то воинским содержимым в пробегающего мальчишку, попал в него и сбил с ног. Генрих по инерции несколько шагов пробежал на четвереньках. Хохот шотландцев был особенно продолжительным, а меткого «стрелка» его товарищи одобряюще хлопали по плечам.

Это случай Тереза наблюдала лично, а на другой день, она заметила под глазом Генриха синяк. Кто был виновником этого, журналистка не сомневалась ни на минуту. Но заступиться за Генриха было некому. Тереза растерянно посмотрела по сторонам, а потом решительно двинулась в сторону навеса, где расположились военные.

Она подошла к шотландцам. Их живописные наряды, которые раньше казались Терезе такими привлекательными, теперь резали глаза своей кичливостью. Словно на ярморочный праздник несколько мужчин, чтобы порадовать своих односельчан, нацепили на себя нелепые одежды. Кроме того, от солдат весьма попахивало.

Тереза нашла взглядом того, кто, по ее мнению, был начальником этих военных, собралась духом и выпалила:

- Как вы может так поступать?! Он же ребенок! Прекратите немедленно!

Военные с удивлением посмотрели на нее. Один из них заметил:

- Красотка! Я бы с ней…, - но был прерван лейтенантом.

- Вам не стоит беспокоиться, мисс, - с улыбкой сказал он. – Это просто учеба. Теперь этот английский мальчишка гораздо быстрее бегает и лучше уворачивается. Учеба идет ему только на пользу.

Последние слова лейтенанта потонули в хохоте его подчиненных.

Тереза было повернулась, чтобы уйти прочь, но все же заставила себя остаться и дождаться пока смех стихнет.

- Это не учеба! – сказала она. От волнения ее дыхание сбилось, и она говорила, как будто заикаясь. – Вы может покалечить мальчика. Я журналист! Я напишу про вас в журнале! Все узнают про ваше поведение!

- Вы журналист? – заинтересовался лейтенант. – А какой журнал?

- «Метрополитен»! – гордо заявила Тереза. Поскольку лейтенант начал говорить уважительно, то ей показалось, что ее угроза подействовала.

- Толстый? – задал еще вопрос лейтенант.

- Да, - ответила Тереза. – Он выходит один раз в месяц, у него много подписчиков.

- Вот это да! – воскликнул предводитель шотландцев. – Тогда у меня к вам будет одна просьба, мисс…

- Мисс Одли.

- Одна просьба, мисс Одли, - повторил лейтенант и интонация голоса слегка изменилась. Вроде бы продолжал говорить вежливо, но в его голосе послышалось какое-то шипение.

– Когда напишите свою статью про нас, - он картинно обвел рукой своих подчиненных, вольготно расположившихся под тентом. – Пришлите мне один номер вашего журнала. Я обязательно найду в нем ваше творение, прочту его и … вытру им свою ж..пу. А то у нас с этим худо.

От этих слов Терезу словно большой подушкой хлопнули по голове, она покраснела и бросилась прочь. Вдогонку ей несся оглушительный смех шотландцев.

Когда Тереза пришла в себя, то обнаружила, что стоит перед дверью в каюту Деклера. Она подняла руку и постучала. Два коротких и один длинный.

- Я слушаю вас, мисс Одли, - раздался из-за двери голос Деклера. – Что случилось?

Тереза не стала ждать, откроют ей дверь или нет, и торопливо, сбиваясь, рассказала о происшедшем.

- Вы должны что-то сделать, мистер Деклер! – закончила она. – Это ваш воспитанник! Разве вам его не жалко?

- Хорошо, - сказал из-за двери Деклер. Его голос был ровным и спокойным. - Я пишу письмо. Я его почти закончил и скоро выйду к вам.

Терезе ничего не оставалось, как вновь подняться на палубу. У одной из мачт она увидела бухту свернутого каната и села на нее. Мимо пробегали ласкары, но ничего ей не говорили. Тереза стала ждать Деклера.

Сцена 68

Весь мой заряд бодрости закончился, как только я взошел на корабль. На берегу суета с Фондом и журналистами занимала голову и руки, а сейчас все это исчезло. Спор с судьбой уже не казался хорошей затеей. Не все ли равно, поедет Тереза на запад или на восток, обратно в Сан-Франциско? Я почувствовал себя камнем, который бросили в пруд. Вот пошли волны. Камень горд, тем, что он всколыхнул застоявшуюся воду. Но камень, рано или поздно, опустится на дно, а водная поверхность пруда успокоится. Так зачем это все? Я же не тот, кто бросает камни в пруд. Это меня бросили. Это я сделал «плюх» и теперь просто опускаюсь на дно. И мне все равно.

На второй день путешествия на «Ливерпуле» Генрих вернулся в каюту с синяком под глазом.

- Что случилось? - спросил я.

- Я упал с лестницы, - сказал мальчишка, а я усмехнулся про себя. Все же волны, поднятые мной на пруду, оставили следы на его обитателях.