292 В данном случае единение противоположностей заключается в восхождении на небеса и в нисхождении на землю в купели раствора. "Земными" результатами этого является, сначала доведение до совершенства минералов, затем оживление душ, а потом и преобразование животного тела, которое до того было черным. В соседнем абзаце в "Consilium" говорится:
Его душа поднимается из этого[1102] и восходит к небесам, то есть к духу, и становится восходящим солнцем (то есть красной), при прибывающей луне, солнечной природы"[1103]. А затем фонарь с двумя огнями[1104], который есть вода жизни, возвращается к своему источнику, то есть к земле. И он становится слабым, он смиряется и разлагается, и соединяется со своей любимой[1105], земной серой[1106].
293 В этом тексте описывается восхождение души таинственной субстанции, несгораемой серы. Душа как Луна достигает своего полнолуния, когда она светит так же ярко, как и солнце, затем убывает в новолуние и погружается в объятия земной серы, которая в данном случае означает смерть и разложение. Об этом мрачном соединении новой луны нам напоминает "Scrutinium chymicum" Майера, где женщина и дракон в могиле заключают друг друга в объятия[1107]. Описание, данное Дорном в его "Physica Trismegisti", также соответствует этой идее: "В конце концов, получится так, что это земное, алхимическое вещество, в результате восхождения, обретет небесную природу, а потом, в результате нисхождения, вроде бы вернется к природе центра земли, но, тем не менее, природа небесного центра, приобретенная в результате восхождения, тайно сохраняется"[1108]. Это "вещество" (foetura) преодолевает "слабость и духовную болезнь в человеческом разуме, а также телесные дефекты, как внешние, так и внутренние". Лекарство создается "таким же точно образом, каким был создан мир". В другом месте Дорн замечает, что foetus spagyricus под воздействием огня вынуждено подняться к небесам (caelum) (он имеет в виду подъем со дна сосуда к его горлышку), а потом, после достижения определенного уровня зрелости, оно вновь опускается на землю: "Этот дух вновь становится материальным, став духом из тела"[1109].
294 Словно споря с "Tabula Smaragdina", которая является для него авторитетным источником, Дорн пишет в своей "Philosophia speculativa": "Ты не взойдешь на небеса, на которые ты жаждешь взойти, если тот, кто нисходит с небес, на которые ты войти не жаждешь, не просветит тебя"[1110]. Дорн, вероятно, был первым алхимиком, обнаружившим проблематичность некоторых положений этого "искусства"[1111], и именно по этой причине он обеспечил своему foetus spagyricus, ведущему себя слишком уж по-базилиански, христианское алиби. В то же самое время он осознавал, что мастер и opus — это единое целое[1112]. К рассуждениям Дорна не следует относиться пренебрежительно, поскольку иногда они представляют огромный психологический интерес, например: "Нисхождение с четверки и восхождение к монаде происходят одновременно"[1113]. "Четверка" — это четыре элемента, а монада — это первоначальное единство, которое вновь возникает в "denarius" (числе 10), цели opus; это единство личности, спроецированное в единство камня. Нисхождение — это аналитический процесс, разделение на четыре элемента целостности; восхождение — это синтетический процесс, построение denarius. Это рассуждение соответствует тому психологическому факту, что конфронтация между сознанием и бессознательным приводит к распаду личности и, в то же самое время, преобразует личность в единое целое. Это особенно заметно в моменты психического кризиса, ибо как раз в эти моменты в сновидении возникает символ единства, например, мандала. "Где есть опасность/Там есть и путь к спасению", — говорит Гельдерлин.
295 Если ранние авторы строго следуют тому, что написано в "Tabula Smaragdina"[1114], то авторы более позднего периода, предводительствуемые Дорном, стремятся представить этот процесс с другого конца. Например, Милиус пишет, что земля сможет подняться только после того, как опустятся небеса. И даже после этого, земля может быть поднята к небесам только в том случае, если она "растворится в своем собственном духе[1115], то есть станет единой субстанцией"[1116] Последователь Парацельса Пенот высказывается еще более категорично. Вот что он говорит о Меркурии: