Mysterium Coniunctionis

359 В жертвоприношениях вода всегда играла роль "оживляющего" принципа. В тексте из Эдфу сказано: "Я приношу тебе сосуды с членами богов [то есть Нил], чтобы ты мог пить из них; Я освежаю свое сердце, чтобы ты мог наслаждаться". Вода Нила была настоящим consolamentum[1293] Египта. В египетской сказке говорится, что Анубис обнаружил, что сердце его мертвого брата Баты, которое Бата положил на цветок кедра, превратилось в кедровую шишку. Он положил его в сосуд с холодной водой, сердце пропиталось ею и Бата ожил[1294]. Здесь вода дает жизнь. Но об aqua permanens говорили: "Она и оживляет, и убивает".

360 Царь связан с водой во многих отношениях. В приведенной выше притче о Сере, царь тонет в воде вместе с Дианой[1295]. Божественный брак зачастую заключался в воде. Мотив утопания также принимает форму "внутреннего утопания", а именно, водянки. Нижние конечности матери Алхимии поражены водянкой[1296]. Или король страдает водянкой и скрывается в "брюхе лошади" для того, чтобы избавиться от воды.[1297] Вода также принимает форму купели, как, например, в "Dicta Alani", в которой "старик" сидит в купеле[1298]. Здесь я бы вспомнил и о купели у Бернарда Тревизана, о которой я говорил выше[1299]. Вода используется для крещения и очищения. Очищение Неемии (4 Царств 5:10) зачастую представляется такой аллегорией[1300].

361 В нашей притче чудесная вода уже обладает этим разлагающим и растворяющим свойством, которое предвещает расчленение царя[1301]. Растворение первоначального материала играет большую роль в алхимии, как неотъемлемая часть процесса. Здесь я приведу только уникальное толкование solutio, данное Дорном. В своей работе "Speculativa philosophia", он рассматривает семь стадий работы. Первая стадия начинается с "предмета философов", что есть путь к познанию истины.

Но истина есть то, в чем ничто не упущено, к чему ничего нельзя добавить, более того, чему ничего нельзя противопоставить... Стало быть, истина — это великая сила и неприступная крепость..., бессрочная ссуда тем, кому она дана. В этой цитадели хранится истинный и несомненный камень и сокровище философов, которого моли не съесть, ворам не украсть, но которое останется навечно даже, тогда, когда растворятся все остальные вещи, и оно принесет гибель многим, но спасение другим. Эта вещь абсолютно бесполезная для толпы, которая презирает и ненавидит ее больше, чем что бы то ни было, и, все же достойная не ненависти, а любви, и почитаемая философами выше драгоценных камней[1302].

362 В своей работе "Recapitulation of the First Stage", Дорн говорит: