Мысли в пути

Дежурный хирург, заглядывая в историю болезни, рассказывает о состоянии мальчика. Шеф берет больного за руку, считает пульс и не торопясь обследует живот.

— Положение существенно не изменилось. Рвоты не было. Болевые приступы стали несколько реже. Гематокрит…

— Пойдемте в коридор.

Все вышли и, как обычно, столпились у окна.

— Что вы скажете, Татьяна? — спрашивает профессор.

— Славе хуже.

Она протягивает листочек бумаги, где записана температура. Показатели ее скачут.

— Зачем вы измеряли температуру каждые полчаса?

— Вы сами на обходе говорили: «Чем больной менее ясен, тем чаще нужно оценивать его параметры». Правда?

— Верно.

— И потом он то и дело облизывает губы…

— А мое мнение, — говорит дежурный хирург, — состояние ребенка без изменений…

— Вы, кажется, были заняты на операции? — уточняет Вадим Петрович. — Когда вы в последний раз подходили к мальчику?

— Минут сорок назад…

— Мы давно с вами договорились: если состояние больного не улучшается — ищите признаков осложнения. Какая, по вашему мнению, перистальтика? Кишечник работает?

— Но ведь вчера у него был…

— В животе бурлит, — говорит Таня.

— И я слышал, — подтверждает шеф. — Живот слегка дует… Давайте готовить Славу к операции. Сколько у меня есть времени?

— Минут сорок, — отвечает анестезиолог. — Операционная сестра еще на месте.

— Вот и отлично. Берите Славу. А я пока поработаю.

Нет крови

Операция Славы благополучно завершается. Но именно так, среди полного благополучия, и обрушивается иногда несчастье. Вдруг началось сильное кровотечение. А его меньше всего ожидали. Но беда была еще и в том, что когда мальчика оперировали первый раз, то оказалось, что крови для него нет.

Редкая группа — четвертая. Да еще какая-то подгруппа. Ни одна заготовленная ампула не подошла. Кровопотеря была небольшой. Обошлось без переливания. Кто бы мог подумать, что потребуется второе вмешательство и возникнет кровотечение! Сейчас положение серьезное, но не угрожающее. В вену поступает кровезаменитель. Дальше Славе будет хуже. Нужно принимать меры. Оперируют шеф и Виктор. Наркоз дает Ольга Андреевна, на подхвате у нее Нина. Света подает инструменты хирургам и, когда нужно, помогает.

— Может быть, послать за родителями? Срочно определить группу? — спрашивает Вадим Петрович. — Вероятности, что кровь окажется совместимой, больше. Сделаем прямое переливание.

— Лучше давайте узнаем, у кого из дежурных сестер и врачей четвертая…

— Одно другому не мешает. Пусть Зина сядет на телефон, а Таня свяжется с родителями.

Не просто обзвонить громадную больницу. Рассказать каждой сестре или няне о случившемся. Вызвать их в нижнюю перевязочную. Поднять наверх. А с этой четвертой группой людей раз-два и обчелся. Говорят, у тети Маши четвертая. Ничего, что ей уж под шестьдесят, лишь бы кровь была подходящая. А родители? Разговоры с ними всегда бывают трудными. Ведь всего не объяснишь. Легко ли лечь на стол, когда рядом с тобой лежит твой ребенок!

Сидит сестра, вертит ручку аппарата для прямого переливания крови. Валики сжимают резиновую трубку, и кровь выдавливается из вены матери или отца в вену ребенка. В окне счетчика мелькают цифры — сколько кубических сантиметров вошло. Такая кровь самая полезная: при пересадке органов чем ближе родственник, тем больше гарантия приживления. А разве переливание крови — не такая же самая пересадка? Пересаживается живая кровь! Без примесей — консервантов. Без содержания в холодильнике — срок хранения ноль часов, ноль минут!

…Мчится в больницу на такси Марина Георгиевна — мать Славы. Разыскали на затянувшемся совещании Михаила Степановича. Вот и он торопится, а в голове одна лихорадочная мысль: лишь бы Славка поправился. Не может быть у них больше детей. Кому об этом скажешь…

Ночь

На дворе темно. Тихо. Изредка подъезжает «Скорая помощь». Дети спят. Сестры убрали операционную. Пошли в дежурку. Инструменты кипят. Еще придется возвращаться, накрывать стол. Ольга Андреевна возится с новорожденным. Привезли из родильного дома. Плохо дышит, а почему — никто не поймет. Дежурные врачи на плитке греют ужин. Таня сидит со Славой. Он проснулся, широко раскрыл глаза.

— Пить хочешь?

Слава кивает головой.

— Пока нельзя. Водичка идет в вену, как в первый раз. А сейчас я тебе только рот смочу. Пососи марлю чуть-чуть…

В дежурке уютно. Два дивана. Днем сестры здесь готовят материал. А сейчас быстро разделись, накрылись одеялами, потушили свет. На стене ярко освещенный квадрат. Фонарь на больничном дворе висит на уровне окна. Привыкли к нему. Спать не хочется. Нина завязала голову косынкой, чтобы не мялась прическа. Светке хорошо — стрижка коротенькая, как у мальчишки. Утром чуть намочит волосы, проведет два-три раза гребнем, и — порядок.

Нина — наркозная сестра, работает недавно. Помогает врачу-анестезиологу и сама уже дает масочный наркоз. Светлана — операционная сестра. С ней любят оперировать хирурги: она спокойная и знает свое дело.

— Света, а как ты думаешь, Славка поправится? Такой хороший мальчик!