Мысли о мыслящем

Вместе с тем то, что некоторые случайности кажутся «не случайными», дает повод поставить вопрос об абсолютном детерминизме. Идея о том, что все предопределено, характерная для античного и восточного фатализма, безусловно, имеет под собой основания. Если исходить из единства всего сущего и того, что всем управляет разумный принцип, то логично предположить, что будущие события изначально предначертаны (соответственно, человеческие судьбы определяет фатум, карма или исламский кадар). Пусть на микроуровне происходят по-настоящему случайные процессы, но из них статистически формируются вполне четкие тенденции, проявляющиеся на более высоких уровнях. Эти тенденции в свою очередь складываются в некий общий план развития мира. Но насколько этот план детальный и допускает ли он отступления от намеченного? В сущности, этот вопрос уже затрагивался, когда мы обсуждали божественное всеведение. Да, общий вектор развития, вероятно, задан; но верно и то, что в процессе развития есть место для случайности. То, что божественный Разум не запрограммирован заранее на определенный результат, и позволяет называть его разумом, свободным в своих решениях. Внутренняя обусловленность этих решений не означает несвободу, а лишь выражает конкретную реальность, определенность божественной природы.

Если свободна божественная воля, то и человеческая воля тоже должна быть свободна. Поведение человека во многом определяют его характер и внешние факторы, но это не отнимает у него свободу выбора.

В 80-х годах прошлого века американским нейрофизиологом Бенджамином Либетом был проведен эксперимент, призванный проверить, обладаем ли мы свободной волей. Участники эксперимента наблюдали за сигналом на экране осциллографа и произвольно двигали кистью руки, отмечая положение сигнала в тот момент, когда намеревались совершить движение. С помощью специальных датчиков у них регистрировалась активность в моторной коре мозга и в мышцах руки. В результате эксперимента Либет установил, что специфическая мозговая активность — «потенциал готовности» — возникала за несколько десятых долей секунды до того, как испытуемые осознавали свое желание совершить действие, и еще за несколько десятых — до того, как действие совершалось. Либет интерпретировал это так, что свобода воли в значительной мере является иллюзией; точнее, она возможна лишь в интервале между осознанием желания действовать и самим действием.

Результаты эксперимента получили широкую огласку и вызвали жаркие споры. Самое странное в них, на мой взгляд, то, что их участники, в большинстве своем разделяющие материалистическую точку зрения в отношении природы сознания, тем не менее на полном серьезе обсуждали, может ли мозг принимать решения раньше, чем это делает сознание, то есть как бы навязывать ему свои решения. Между тем человек, действительно материалистически настроенный, не должен видеть в этом никакой проблемы. Какая разница, в каких подсистемах мозга и как именно идет процесс принятия решений, ведь за окончательный результат в любом случае ответственен мозг в целом[135]? Если так смотреть на вещи, то вопрос о свободе воли становится бессмысленным, или же само понятие свободы воли нужно переопределять. Хорошей иллюстрацией к этой ситуации может послужить мрачноватая шутка американского писателя XIX в. Амброза Бирса: «“Свободной воли не существует, — говорит философ, — поэтому вешать крайне несправедливо”. “Свободной воли не существует, — соглашается офицер, — мы вешаем, потому что не можем не вешать”»[136]. Такое механистичное понимание природы вообще и человеческой природы в частности исключает возможность самостоятельных и свободных поступков. Все действия человека должны рассматриваться как обусловленные активностью его мозга, которая в свою очередь жестко обусловлена генетическими факторами и внешней средой.

На деле, однако, ни о какой жесткой обусловленности не может идти речь. Потенциал готовности, фиксировавшийся в эксперименте Либета, как показывают другие исследования, отнюдь не всегда является признаком четкой решимости действовать (даже в последующих экспериментах Либета, в ходе которых испытуемые должны были отказываться от запланированного действия, потенциал готовности все равно регистрировался). Скорее, потенциал готовности представляет собой результирующий паттерн обычной хаотической (с нашей точки зрения) активности мозга, когда нейроны как бы «настраиваются» на возможные варианты дальнейших действий.