Мысли о мыслящем

За ответом предлагаю обратиться к Аристотелю, который утверждал, что «все изменяется из существующего в возможности в существующее в действительности»[52]. Надо заметить, что мысль об Аристотеле в контексте рассуждений, касающихся современной физики, приходила на ум не только мне, но и — в свое время — Гейзенбергу, который использовал понятие potentia (латинский перевод греческого «динамис») аристотелевской философии при объяснении квантовой теории. По этому поводу не могу не процитировать Хайдеггера: «Аристотель и древние греки не “выдохлись”, не “устарели”. Напротив, мы даже не начинали их понимать»[53].

Итак, «пустое пространство», тот «фон», на котором происходят взаимодействия, можно представить как материю в состоянии потенциального бытия. Тогда простейшие материальные объекты (фундаментальные частицы) возникают в результате ее переходов в состояние актуального бытия. Связь этих бинарных состояний и сам механизм переходов в привычных физических терминах, пожалуй, наиболее правильно будет обозначить как некую разновидность флуктуации, то есть случайный эффект качественного изменения в материальном субстрате (сказать об этом что-либо более содержательное затруднительно в силу предельной элементарности этих процессов, выражающих глубинные свойства материи). Аристотель также считал, что если имеются противоположности, то должно быть и нечто промежуточное; и вероятно, в качестве такого промежуточного между потенциальным и актуальным бытием материи выступает физический вакуум — в пользу данного предположения свидетельствует его гипотетическая способность порождать и поглощать виртуальные частицы, то есть как бы «мерцать» на грани между существованием и несуществованием.

Таким образом, можно условно выделить три уровня материи: «верхний», который в той или иной мере доступен для нашего наблюдения вплоть до субатомных частиц (при наблюдении которых, однако, уже возникают всяческие парадоксы вроде квантовой неопределенности и нелокальности, корпускулярно-волнового дуализма и т. п.); промежуточный уровень, который может теоретически описываться как физический вакуум или близкие к нему состояния полей; и, наконец, полностью скрытый от нас базовый уровень, который содержит в себе материальное бытие остальных уровней как потенцию и обеспечивает единство и связанную с ним внутреннюю упорядоченность материи.

С позиции, обусловленной нашим опытом, базовый уровень материи должен представлять собой нечто абсолютно единое, несоставное и неопределимое, аналогом чего может служить геометрическое понятие точки. В этой неопределенной «точке», однако, выделяются, актуализируются многочисленные континуальные «области». Пытаться говорить об этом языком классической геометрии явно бессмысленно: ее термины к такому предмету просто неприложимы.

Вопросу происхождения множества из единства особое внимание уделялось в неоплатонизме. В философии Плотина этот процесс описывается как эманация, излучение единого Первоначала, которое не есть сущее, но возможность сущего, и порождает все сущее вследствие преизбытка своей природы, не рассеиваясь в нем, но сохраняя свое постоянство. Здесь важным представляется акцент на качественном изменении бытия при переходе от Единого ко многому. Обычный для нашего способа познания принцип сведения всякого качественного изменения к количественному здесь не работает. Порождение многого Единым — это процесс не физический, а в буквальном смысле метафизический, то есть вне границ предмета познания физики. Как сказал авторитетный исследователь античной философии Джон Рист, «за метафизикой нужно обращаться именно к Плотину — без преувеличения, царю метафизиков. И его философия, выходящая за пределы конечного мира греков, выглядит созвучной современному миру и, подобно теории относительности, разрушает привычный и механистичный мир умопостигаемой реальности»[54].