Мысли о мыслящем

Вообще, насколько правомерно предположение о том, что пространство (любого количества измерений) существует само по себе, отдельно от материи? Общая теория относительности (ОТО), например, предполагает жесткую взаимосвязь между свойствами пространства и динамикой материи, определяемую гравитационными уравнениями Эйнштейна. Тем самым она отрицает ньютоновскую концепцию абсолютного пространства (при этом ОТО хорошо подтверждается экспериментально). С точки зрения философии, как мне кажется, взаимосвязь пространства и материи тоже представляется очевидной. Если мы полагаем материю основой всего, то всякое «обособленное» пространство следует рассматривать как одну из ее форм (иначе мы снова столкнемся с вопросом о субстанциальном дуализме, который уже обсуждали в предыдущей главе). Кроме того, эмпирически мы знакомы только с материей — с тем, что способно реально воздействовать на сущность сознания, — и наши представления о взаимоположении материальных объектов лишь характеризуют эти воздействия; соответственно, памятуя о принципе Оккама, нет необходимости считать, что за данными представлениями скрывается некая особая сущность, именуемая пространством.

Приведу несколько исторических примеров, демонстрирующих похожие философские позиции. Так, в натурфилософии Декарта пространственная протяженность рассматривалась как атрибут материи, то есть пространство фактически отождествлялось с материей. Также и Лейбниц утверждал, что пространство не существует отдельно от материи, — оно лишь вы­ра­жает по­ло­же­ние материальных объ­ек­тов от­но­сительно друг дру­га. Представление Канта о пространстве как форме внешних созерцаний, являющейся субъективным условием чувственного восприятия, подразумевало, что вне сферы восприятия феноменов понятие о нем лишено смысла; тем самым подчеркивался его условный, несубстанциальный характер.

Особенно хочу обратить внимание на лейбницевскую реляционную концепцию пространства. Если пространство определяется совокупностью отношений между материальными объектами, то описание физических взаимодействий должно строиться на основе принципа дальнодействия. Известный российский физик-теоретик Ю. С. Владимиров о возможности создания подобной реляционной теории взаимодействий говорит следующее: «Если избран реляционный подход к природе пространства-времени, то далее для описания физических взаимодействий необходимо использовать именно концепцию дальнодействия, так как теперь невозможно ввести переносчики взаимодействия, распространяющиеся по пространственно-временному фону, которого просто нет. Необходимо строить теорию без использования понятия полевых переносчиков взаимодействий в качестве исходной физической категории. Здесь подсказку дает теория прямого межчастичного электромагнитного взаимодействия Фоккера — Фейнмана, опирающаяся на принцип Фоккера, в котором взаимодействие описывается лишь через характеристики взаимодействующих частиц»[51]. Причем, согласно теории Уилера — Фейнмана, при рассмотрении взаимодействия любой пары частиц необходимо учитывать все частицы окружающего мира, поскольку они оказывают определенное влияние на данное взаимодействие. Это отвечает принципу Маха, который постулирует, в частности, что инертные свойства каждого физического тела зависят от всех остальных физических тел во Вселенной.

В соответствии с реляционным пониманием пространства, оно фактически представляет собой статистический результат всей совокупности взаимодействий, то есть некую обобщенную систему отношений всех материальных объектов между собой. Реализуются эти отношения через дальнодействие, которое подразумевает непосредственную взаимосвязь объектов (в том числе наблюдаемую в экспериментах «спутанность» состояний частиц).

Теперь настало время вернуться к проблеме двойственности природы материи — и дискретной, и непрерывной. Реляционный подход, вытекающий из констатации зависимости пространства от свойств материи, с одной стороны, предполагает дискретность (выделенность объектов, вступающих во взаимодействия). С другой стороны, механизм дальнодействия может быть объяснен только скрытым от нас единством объектов, что предполагает непрерывность материи. Эта непрерывность образует «фон», на котором происходят взаимодействия, и потому недоступна прямому наблюдению (так рыбы, согласно образному сравнению, не замечают воды, в которой живут).

Остается вопрос, какова природа этого «фона» и каким образом на нем выделяются объекты, а также как возможно их движение, если материя по сути непрерывна.