Мышка

Верну жену и потом поговорю с Патриком. Надо будет объяснить ему, что, кажется, и у них еще не все потеряно. Еще может получиться.

Флоренция, площадь Республики, 27 апреля, 13:24

Кристина вошла в магазин и только потом огляделась, пытаясь понять, где она и что ей здесь делать. К ней подошла девушка-консультант, и Кристина на английском принялась объяснять ей, что ищет наряд, подходящий для беременной. Девушка проводила ее в примерочную и отошла за одеждой. Рози тут же поспешила попенять хозяйке:

— А говорили: «Ни слова по-английски. Только по-итальянски будем говорить».

Господи, я и правда забыла!

— Да, ты напоминай мне, Рози. Спасибо.

Девушка принесла два платья, и Кристина, закрывшись, принялась их примерять. Но Рози не была бы самой собой, если б воздержалась от комментариев происходящего за окном:

— Стоит.

Кристина пыхтела, натягивая платье.

— Миледи, я говорю…

— Я слышала, Рози! Лучше помоги!

Камеристка зашла в примерочную и быстро отыскала еле заметную молнию, не дающую Кристине надеть платье, — оно село как влитое.

— Сейчас идеально, через пару недель маловато будет.

— Да, Рози, ты права. Другое такого же размера, мерить его нет никакого смысла.

— Снимайте, миледи.

Кристина послушно подняла руки и камеристка принялась аккуратно снимать платье с хозяйки:

— Он как побитая собака. Я не знаю, чего вы хотите…

Кристина, оставшись в одном белье, опустила голову:

— Я хочу, чтобы он изменился.

— Но он же не меняет вас. Он просто идет за вами.

Рози вышла из примерочной, а Кристина осталась обдумывать ее слова.

Флоренция, площадь Республики, 27 апреля, 13:24

Выйдя из магазина, Кристина прошла мимо Питера и пошла по улице, полной кафешек и ресторанов. Он шел рядом, оглядывая посетителей кофеен. Они шли не торопясь, будто прогуливались.

А ведь мы могли гулять здесь еще в декабре. Она права, конечно.

Мужику, сидящему на веранде за угловым столиком, принесли чашечку эспрессо, и он выпил ее одним глотком с таким наслаждением, что Питер сглотнул.

Сто долларов за глоток кофе.

Этот жадный взгляд перехватила его жена:

— Если тебе так хочется кофе, ты можешь остаться и выпить его.

Все женщины — ведьмы. Даже лучшие из них.

— Да, я, пожалуй, так и поступлю.

Он прошел на веранду кофейни и сел за соседний с мужиком столик.

Кристина остановилась:

— Зачем ты здесь, Питер?

Он снял очки и посмотрел ей прямо в глаза:

— Я приехал возвращать жену.

Она резко отвернулась и пошла дальше. Рози, следовавшая за ней, поторопилась догнать хозяйку. Через минуту к нему молча присоединился Рой, а Питер сидел, ждал кофе и грыз дужку очков, размышляя, правильно ли он поступил, открыв ей карты.

Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 27 апреля, 21:25

Вернувшись в районе шести, Кристина, кроме Питера, застала в доме Беннета и Роя. Она прошла мимо них, спокойно поздоровавшись с обоими.

Едва попав в хозяйскую спальню, Рози тут же забросала ее вопросами:

— А они будут здесь жить? А где? А милорд будет ночевать с вами? А вы не против?

Приняв самый равнодушный вид, Кристина объяснила камеристке, что: а) ей все равно, кто где будет жить — дом большой, и места хватит всем, б) больших спален две, и если милорд возьмет себе вторую, то все замечательно разместятся, и в) так как этот дом такой же его, как и ее, то она не может быть за или против, и т. п.

Как уже стало привычным, в семь вечера к ней пришла педагог по итальянскому, и Кристина провела два полезных часа, обучаясь и общаясь на полюбившемся ей языке, после чего поужинала и легла сначала читать, а потом и спать. Перед сном она поймала себя на мысли, что ей как-то комфортнее, что ли, стало, как-то спокойней и уютней…

Это потому, что мужчины приехали. В таком большом доме без мужчин нельзя.

Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 28 апреля, 08:15

Питер проснулся в восемь утра от слепящего солнца, бьющего в глаза. Вчера он забыл закрыть ставни, и вот, пожалуйста, свет разбудил его, не дав выспаться.

Может, оно и к лучшему. Сейчас приму душ и пойду завтракать. Интересно, где завтракает она?

Вчера, когда они все, включая Рози, сели ужинать, выяснилось, что «миледи решила поесть у себя», и ему пришлось сидеть с Роем, Беннетом и Рози, проклиная собственную тупость, ведь только дурак бы не догадался, что она не спустится на ужин, зная, что он в доме. С другой стороны, он не мог рисковать: хорош бы он был, если бы она спустилась, а его бы не было.