Мышеловка

К этому времени сталкеры, держащие под прицелом бывших черных, устали и рады были связать их и бросить в бассейн, где раньше хранилась краска. Или закупорить в цистерне, как джиннов – в бутылке. Им хотелось мародерствовать, а не караулить черных, которые продолжали их убеждать, что они теперь нормальные люди, и даже готовы загладить вину перед обществом.

Поэтому Маузера, предложившего отпустить пленных, встретили как избавителя, только мордатый дядька с орлиным носом заартачился:

– Да щаз, мы их освободим, а они нас за это перебьют!

Маузер пустился в длинные объяснения, что не перебьют, потому что уничтожена программа, которая держала их под контролем. Рассказывая, он с удовольствием наблюдал, как вокруг собираются сталкеры, разевают рты, снимают рюкзаки, устраиваются поудобней. Сначала, помимо охранников, его слушало человек пять, потом их стало двадцать, сейчас было около пятидесяти. Януш вытянулся по стойке «смирно» слева, Артюхов-Игарт приосанился справа, скрестив руки на груди. Когда пришла пора рассказать о черных, стерегущих Комнату желаний, охрипший, воодушевленный Маузер передал слово Артюхову.

Тот начал с рассказа о Большом Мире – что-де выйти туда нельзя, это билет в один конец, и даже он, избранный, тут навечно. Он выполняет задание: уничтожает говнюка, который играет оставшимися черными, здесь он известен как Гос.

Бывшие черные шептались. Невысокий круглолицый парень вдруг закричал:

– Минуту! Я его знаю! – орал он. – Мы все его знаем! Дай мне сказать!

Маузер выхватил нож и зашагал к бывшему черному, тот замолчал и втянул голову в плечи. Шагнув за его спину, Маузер разрезал веревки на руках. Приготовившийся к смерти парень просиял, на смуглом вздернутом носу проступили веснушки, он потер запястья и, сутулясь, встал возле Маузера, покосился на охранников и затараторил еле слышно:

– Мне не везло по жизни, короче. Прослышал я о том, что есть Большой Мир, откуда все мы пришли, захотел обратно. Подкараулил черных, говорю, что, мол, вернуться бы…

– Что ты там лопочешь? – проговорил свирепый на вид охранник, похожий на кавказца. – Громче давай, мы тоже хотим послушать.

Парень втянул голову в плечи, сбивчиво повторил и продолжил:

– Они такие: чувак, не вопрос, идем с нами, с Госом поговоришь. Ну, я пошел. Чё мне, все меня мочат, оружие отбирают. Ну а как без оружия – мутанты жрут, больно. Приходим сюда, а тут человек такой… ну, рыжеватый, с бородкой и усами. В черном весь, значит. Улыбается, а глаза такие, ну, как будто он меня уже жрет. Выдал автомат, повел за пирамиду… Тогда был только один этаж. Говорит: бей ворон. Ну, я набил ворон, он говорит, что я молодец, достоин пополнить ряды Хранителей знаний. И сам дальше улыбается. И такая улыбка нехорошая, что аж волосы дыбом и бежать хочется, – он всхлипнул и перевел дыхание.

– Ну ты лошара, – заключил все тот же злой надсмотрщик.

Парень продолжил:

– Но отступать поздно, подумают – струсил. Я и пошел за ним, приходим в комнату с таким креслом, ну, такое большое, с обручем, – он опустил на глаза воображаемый обруч. – И сам говорит, отрекись, мол, от Зоны во имя Большого Мира. Я отрекся. Ну и все, и ничего больше не помню… А! Еще на нем был этот… э-э… скелет. Ну, на ногах железки, обручи, где суставы, и броник странный.

– Ясно, – кивнул Маузер. – Спасибо. Фрайб тоже читер.

Парень вытянул голову:

– Чего?

– Ничего! – рыкнул на него Артюхов. – Наш враг возомнил себя Господом Богом, хрен безногий, чмо инфантильное! Чего вытаращились? Хана вам всем!

Люди в черных комбинезонах оживились, надсмотрщики опустили стволы. Маузер хлопнул себя по лбу и спросил у освобожденного, который не решался сдвинуться с места:

– Сколько вас? Не поверю, что только двадцать. Где остальные?

Курносый всплеснул руками:

– Не помню ничего, хоть убивай.

Заговорил Игарт:

– Они шастают по окрестностям, ловят новеньких. Цифровой Фрайб боялся меня… то есть его. И себя реального боялся.

– И где его труп, чтоб хоть попинать, душу отвести? – потирая руки, поинтересовался Маузер.

Игарт указал на верхушку пирамиды:

– Он жил в кристалле. Черные были его телом – глазами, руками и источниками знаний.

Слово взял Артюхов:

– Ну что, хотите, чтоб вас поглотил больший разум? – он обвел взглядом притихших сталкеров. – Это наш общий враг и общее дело.

– Кра! – поддакнул ворон и взмыл в небо. Артюхов продолжил:

– Вы все – плод чудовищного эксперимента этого самого Госа. Собравшиеся на заводе – теперь опасные свидетели, подлежащие стиранию. Мы остаемся здесь, тут проще держать оборону. Кто с нами?

Сталкеры молчали, потупившись.

– Напоминаю, – проговорил Маузер. – Стоящим у истоков всегда перепадали самые жирные куски. Да, быть первыми – это риск. Но у нас немерено оружия, даже танки есть, которые надо просто починить. Осталось быстро возвести стену – и нас отсюда никто не сковырнет. Наоборот, потом к вам на поклон приходить будут. Если свалите – то вы и будете приходить на поклон. Так что решайте, – он подбоченился.

– Хватит песни петь! Вам стремно самим подыхать, и вы нас за собой тянете, – вызверился все тот же злой кавказец.