Мышь, которая зарычала

— Почему вы позволили мне улететь с Металлики? — спросил Диллингэм в надежде понять мотивы робота.

— Я этим бы, о смертный, помешал
Свободе твоего передвиженья.

— Разве это так уж важно, если вы все равно решили меня убить?

— Не должно ограничивать права
Других существ, коль это не нарушит
Святое слово джанна. Где бы ты,
О смертный, ни пытался скрыться,
Я все равно тебя найду, и ты
Лишь от моей руки кончину примешь.
Затем тебе я право дам избрать
Любые три желания за то, что…

— Знаю, знаю. А затем, за третье спасение, вы меня облагодетельствуете.

— И лишь тогда свободен буду я
От клятв. И перейду к делам насущным.

Нет, продолжать этот разговор бессмысленно. Диллингэм уже знал, что роботу недоступна ирония, заключающаяся в обещании осыпать богатствами мертвого человека. Возможно, джанн даже придумает, как выполнить остальные две клятвы, если Диллингэм и не успеет составить завещания.

В распоряжении Диллингэма оставалось не более десяти минут. У него было такое чувство, будто желудок его — губка, разбухшая от горчицы, а в мозг кто-то насыпал пригоршню иголок. Он понимал, что спокойнее смириться с судьбой, но тело продолжало сопротивляться.

— В силах ли я предотвратить свою смерть?

— Сказать того тебе я не могу,
Не нарушая кодекса морали.

— Значит, есть способ?

— Отказываюсь дать такой ответ.
Я повторяю: это против правил.

— О, заткнитесь!

К чему усилия и потуги? Кроме того, Диллингэма раздражала манера робота обращаться к нему на «ты». Уж если на то пошло, машина могла быть повежливее.

Но все-таки способ избежать смерти существовал. Это ясно. Робот избегал прямого ответа на вопрос. Как заставить машину сознаться? Что, если робот и хотел бы рассказать секрет дантисту, но не мог нарушить морального кодекса джаннов?

Над этим следовало бы поразмыслить. А до появления робота оставалось всего пять минут… Но если спрятаться, то можно выиграть день-другой. Быть может, голод обострит его мыслительные процессы.

В ракете оставался запас воды. Диллингэм пил, пока у него не раздулся живот, попытался отыскать какую-нибудь посудину про запас, но не нашел и бросился бежать, с трудом пробираясь сквозь густые кусты. Выбирать дорогу времени не было. Ему попадались цветы, тычинки которых излучали тепло, и это обрадовало беглеца: роботу придется повозиться, если он захочет отыскать человека по теплу тела.

Сзади послышался странный свистящий звук, будто кто-то с шумом рассекал воздух, и доктор, не выдержав, оглянулся. С небес вертикально спускался джанн, сверкая под лучами солнца, словно божество.

Подумать только: эту штуку построили любящие механические родители раньше, чем на Земле возникла человеческая цивилизация! С точки зрения технологии, джанн по-прежнему превосходил все достижения земных ученых. И при всем том он жаждал погубить своего благодетеля.

Диллингэм оторвал наконец взор от робота и продолжил путь быстро, но осторожно. Он надеялся, что джанн, в отличие от гончей, не умеет вынюхивать следы.

Он услышал, как робот затопал в противоположном направлении. Затем он вновь взмыл ввысь, шаря по кустам розовым лучом. Диллингэм спрятался за металлическим стволом дерева, пока опасность не миновала. Луча, ясно видимого при солнечном свете, следовало избегать.

Внезапно доктор столкнулся с роботом-животным. У робота были медные конечности и раскаленные белые глазищи. Не успел Диллингэм подумать, что зверь удивительно напоминает земных хищников, как робот прыгнул на него.

Диллингэм инстинктивно отпрянул, схватился за железный сук и подтянулся. Зверь перевернулся, шлепнулся на землю, и это помешало ему прыгнуть еще раз. Задние лапы вместо когтей у него заканчивались колесиками, а колени были схожи с поршнями, что смягчало удары при прыжках.

На что ему человеческая плоть? Но раздумывать некогда. Диллингэм взобрался вверх по корявому стволу. Вот когда он пожалел, что выпил столько воды. Она тянула вниз и плескалась в желудке! Однако зверь, преследовавший его, был всего-навсего хищником, нападающим на любое существо, что попадалось ему на пути, и вряд ли задумывался над тем, что его внутренности заржавеют, сожри он Диллингэма.

Челюсти оглушительно щелкнули у самых пяток беглеца, и струя раскаленного воздуха обожгла ступни. Очевидно, у хищника заработала система охлаждения, но она слишком напоминала горячее дыхание. Из жестяной листвы высунулись проволочные щупальца. Они сворачивались пружинами, и на концах их что-то поблескивало. Судя по всему, яд… Хищник внизу открыл пасть. Диллингэм имел возможность заглянуть ему в горло. Своим устройством оно напоминало мясорубку.