Мы знаем, что ты помнишь

Ей казалось, что она уже различает аромат августа. До него еще почти целый месяц, но конец лета неумолимо приближался, минута за минутой.

Темнота всегда приходит так внезапно, так неожиданно. И следом – осень.

Эйра сидела на веранде, закутавшись в одеяло. Было совсем не холодно, но собственные мысли заставляли ее съеживаться. Ночные заморозки, зимние холода. Если Черстин снова выскочит из дома в одних домашних туфлях, как сейчас, да еще в темноте, в которой ни один заботливый сосед не разглядит трепещущего между домами розового шелкового халатика…

Когда Эйра вернулась домой, вся компания сидела за столом на кухне и пила чай. Соседи сказали, что Черстин сама позвала их в гости. Суматоха, вызванная ее ночной прогулкой, почти улеглась. Они не знали, сколько времени она пробыла снаружи и почему вообще вышла из дома.

– Это трудное решение – отдать человека в дом престарелых, – сказала на прощание жена соседа, которую звали Инес, и похлопала Эйру по руке.

Когда Черстин уснула, Эйра все еще была слишком взбудоражена, чтобы пойти и лечь самой. Тело ломило от усталости, и было страшно, что до утра, когда надо вставать, времени остается все меньше.

Так больше продолжаться не может. Как давно она это поняла и все же не имела в себе сил что-либо изменить? Черстин постоянно твердила «нет». Не будет она никуда отсюда переезжать. Здесь ее дом, конечный пункт, здесь она знает, где лежат ее вещи, и, кроме того, жить здесь совсем не дорого. Но по мере того как потребность в этом возрастала, мысль переехать становилась все более пугающей.

А мамино упрямство все более непробиваемым.

– Но ведь я доставляю столько неприятностей, – все же говорила она иногда, и тогда Эйра бросалась уверять ее, что нет, ничуточки, и на этом их разговор заканчивался.

Сложное решение – отдать человека. Эйра глядела в ночь. Решать за свою маму, против ее желания, лишив ее этого права. Все внутри нее кричало о том, что это неправильно, и все же каждая разумная мысль приводила ее именно к этому.

А вдруг она примет такое решение, а потом ничего хорошего из него не получится?

Хотелось свернуться клубочком внутри одеяла, мечтая о том, чтобы это оказались чьи-нибудь объятия. Того, кто смог бы заботиться о ней, давать ей советы, ну или по крайней мере имел бы свое мнение о происходящем.

Эйра потянулась за телефоном. Ей даже не нужно было искать его имя. Оно всегда было на виду, и все же она давно ему не звонила. Уже поздно, ночь, но разве для Магнуса это играло какую-то роль?

Она ведь и твоя мама тоже, думала она, ты не можешь бросить меня одну, наедине с этим.

Раздался щелчок, и в ухе послышался металлический голос:

«Набранный вами номер больше не существует».

По ГГ тоже было не похоже, что он хорошо провел ночь. Лицо усталое, брови словно еще больше поседели. Эйра заметила у него на рубашке пятно, но ничего ему не сказала, потому что ей не хотелось знать, чем он занимается по ночам.

– Мы не будем ругать этих дозорных, следящих за порядком в округе, – сказал он, когда они сели в машину, – и сердиться на них за то, что минуло больше суток, прежде чем они нам позвонили, тоже не станем.

Эйра могла бы выбрать куда более короткую дорогу через мост Сандёбру и тем самым выиграть несколько минут, но это не был вызов по тревоге, а скорее разговор за чашкой кофе с людьми, которые сотрудничали с полицией, поэтому она решила вместо этого проехаться вдоль русла реки. Пересечь реку по мосту Хаммарсбру и избавиться от необходимости возвращаться той же дорогой, которой они только что проехали. Местная охрана состояла из добровольцев, которые по вечерам колесили по окрестным деревням, смотрели, все ли спокойно, и в случае чего сообщали в полицию, если замечали что-нибудь подозрительное, но сами никогда никого не хватали. Эйре доводилось с ними работать. Благодаря их помощи ей однажды удалось предотвратить преступление и задержать угонщиков машин.

– Без их глаз и ушей у нас не было ни малейшего шанса, с такими-то расстояниями, – продолжал ГГ. – Но при этом всегда остается открытым вопрос о восприятии человеком действительности. Что он на самом деле видит, когда за чем-то наблюдает?

Они свернули к сложенной из кирпича вилле. Разбитый вокруг сад впечатлял.

Цветущий, подстриженный, трогательный в своей ухоженности.

С фигурками гномов и эльфов. Небольшая скульптура косули.

Здесь живут люди, которые из всех мест на земле избрали своим домом именно это, подумала Эйра. Которых не занесло сюда ветром судьбы, не угораздило родиться и остаться по вине различных обстоятельств.

Два маленьких мальчика встали навытяжку в прихожей и серьезно с ними поздоровались, после чего отец услал их прочь, велев заняться чем-нибудь другим.

Кофе, этот вечный кофе.

– Мы тогда не придали этому значения, – сказал Эрик Улликайнен и сунул в рот порцию снюса. Ему было около тридцати, но под футболкой с рекламой водопроводной компании уже угадывалось растущее пивное брюшко. – Потому что ничего особенного на первый взгляд не произошло.