Мы здесь

Непосредственно перед тем, как повернуть на свою улицу, Крис вспомнила, что дома кончилось молоко. Да и все остальное тоже, можно сказать, было на исходе. И она остановилась у гастронома, прикупить органического двухпроцентного молока и печенюшек на развес. Как раз в ту минуту, когда она зависала перед макаронными изделиями (верный признак упадка вдохновения: если и есть какая-то пища, которой работники итальянских ресторанов наелись раз и навсегда, то это именно макароны), она что-то такое почувствовала. Если спросить об этом ощущении кого-нибудь из ученых, они сведут его к беглому взгляду или рефлексии, но здесь дело было не в них. На тонком плане человек, как известно, не ограничивается пределами только своего тела или черепа. Он просачивается наружу. А сильные натуры способны и вовсе простираться, подчас на внушительные расстояния.

Кристина не стала ни озираться, ни оглядываться.

Пройдя как ни в чем не бывало к кассе, молодая женщина расплатилась и вышла наружу. Здесь она с минуту постояла в раздумье. Что делать: податься в какое-нибудь местечко поукромней? Или сподобиться на сигнал Джону о предстоящем контакте, чтобы он тоже мог отреагировать?

– Эй, – окликнул ее кто-то, причем с неожиданно близкой дистанции.

Голос не женский. Резковатый, мужской.

Крис обернулась. Рядом с ней стоял мужчина в пальто – тот самый, что смотрел на нее накануне вечером в СоХо.

– Это вы мне? – уточнила она.

– Ну а кому? – осклабился он, указывая в обе стороны улицы. – Лично я больше никого не вижу, а ты?

Действительно, он был прав. Внутри у Крис что-то сжалось. Между тем человек приблизился к ней еще на пару шагов.

– Я вас, кажется, не знаю, – оглядывая его с головы до ног, холодно сказала она.

– Точно. И я тебя тоже. А вот прошлым вечером я тебя наблюдал кое с кем, кто мне известен.

– Да, и я вас тоже видела. Так что у вас ко мне?

– О чем вы там пели?

– Послушайте, мистер…

– Меня звать Райнхарт.

– Я тороплюсь. Меня дома ждет друг, а я опаздываю.

Ужас как не хотелось прибегать к расхожему «меня-дома-ждет-мужчина», но что-то во внешности этого человека подсказывало: вот она, ситуация, когда надо уйти как можно скорее и резче.

– Само собой. При такой внешности да не быть нарасхват… Только к той поре, как твой бойфренд спохватится – «Куда это моя Кристинка запропастилась?» – может оказаться уже поздно, ты понимаешь?

– Послушайте, не знаю, кто вы…

– Все ты знаешь. Тебе уже сказано: я Райнхарт. Хочешь, могу написать по буквам. А дело вот в чем. Те люди, с которыми ты прошлой ночью якшалась, для меня важности не представляют. У них своя жизнь, у меня своя: вместе мы дел не делаем. Тем более что та фря, с которой ты перетирала – Лиззи, – воровство тех салаг не одобряет. Это ладно: можно отнестись даже с уважением. Но есть другие люди – и тоже ее друзья, – которые не тибрят, а именно воруют. И вот с ними я веду бизнес. А это мне важно. Усекла?

Мелькнула мысль бежать, но Крис ее отставила. Что-то в тяжелом нависании этого человека говорило: при необходимости он может двигаться жестко и проворно.

– Вот смотрю я на твое лицо, – подойдя совсем близко и глядя на нее, сказал он, – и чувствую: понимаешь. Это хорошо. Забота бизнесмена – радеть о бизнесе, верно? У меня уже и так есть люди, которые стоят костью в горле. Зачем мне больше? А еще твое лицо мне подсказывает, что тебе ужас как хочется уйти, и я тоже говорю: правильно. Одобряю. У меня и без того дел невпроворот. Так что надеюсь, что вижу тебя в первый и последний раз, особенно возле тех, кто на меня работает. Ну так что: договорились?

Кристина угловато кивнула.

– Вот и славно, – похвалил ее собеседник. – Потому что иначе пришлось бы что-то с этим делать. Ну а если такое все же произойдет, то твой бойфренд может тебя потом искать хоть по городу, хоть по всему штату, но так нигде и не доищется. Жалко, правда? Как все-таки гнусен этот мир, в котором мы обитаем. Что может быть печальней красоты, которая гибнет зазря?

Он выбросил вперед руку так быстро, что Крис не успела отшатнуться, и провел пальцем ей по скуле. А затем отвернулся и вразвалочку зашагал прочь.

После секунды остолбенелости Кристина сорвалась бежать – по улице, а затем по ведущему к ее дому проулку. Завидев на лестнице Джона – он как раз стоял возле квартиры, – она отчаянно его окликнула и припустила еще быстрее.

Глава 38

Дэвид тягостно размышлял о магнитах.

Лучше бы, понятно, о работе, но он не мог думать ни о чем другом. Из всего того, что сказал ему Медж, в душу больше всего запала мысль о магнитах. Сегодня писатель со своим письменным столом вели себя именно как два магнита, самых сильных в мире и нацеленных исключительно на отталкивание.

Работать хотелось. Более того: работать было надо. Но вместе с тем какая-то часть ума – та, у которой находятся ключи к мышцам и нервным узлам, – однозначно желала обратного. Тело словно что населяли два разных человека, эдакие сиамские души-близнецы, стремящиеся разбежаться в разные стороны.