Читаем Мы здесь живем. Том 2 полностью

И еще одна мысль неотступно сверлила мозг всю дорогу, пока я обозревал открывающиеся просторы Северного Урала. Кто строил эту узкоколейку сквозь таежные дебри и болота, при сорока-, пятидесятиградусных морозах зимой и при гнусе, сырости и слякоти весной, летом и осенью? Как и в Норильске, на Колыме, на Воркуте и во всей «обновленной» России — каторга, невиданная и неслыханная по своей жестокости за всю историю человечества.

От действующей УЖД, по которой мы ехали, то и дело ответвлялись следы заброшенных узкоколеек. Иногда на них еще виднелись догнивающие и заросшие травой шпалы, иногда они просто угадывались по заросшим травой насыпям через топь или выемкам сквозь возвышенности. Вдоль самой УЖД попадались целые поселки с бывшими лагерями — но уже разрушенные человеком и временем.

И я пытался представить себе тех, кто здесь тянул свои сроки от нескольких лет до четверти века, тех, кто положил под шпалу свою жизнь — единственную. Мне мерещились скелеты под каждой шпалой, на каждом метре и вдоль действующей УЖД, и вдоль уже заброшенных, исчезающих на десятки лет позже тех, кто сгнил, строя их. Жизнь человеческая, отданная сваленной на нужды строительства социализма сосне. Сколько их, загубленных ради чудовищного опыта и уже всеми забытых, лежит на этих оголенных их руками пространствах?

Есть памятники безымянным солдатам — от скромных обелисков до монументальных комплексов. Есть братские могилы на несколько человек или десятков.

Но кто поставит памятник этим миллионам, пот, кровь, кости которых легли в основу фундамента всего нашего строя?

До тех пор пока мы не воздадим им должное, пока не осудим морально, юридически и исторически это позорное явление — мы не смеем называть его нашим прошлым. Оно будет всегда нашим настоящим, нашим сегодняшним днем. Ни мы не гарантированы от повторения этого зла — мы это чувствуем на своей шкуре — ни наши потомки. Мы передаем им это в наследство — забытием. И забытое может в одно прекрасное время воскреснуть. История повторится, и потомки с удивлением отыщут прецедент в нашем времени.

Любопытна еще одна деталь в жизни зэков и системе ГУЛАГа: тебе остались до освобождения считанные дни или даже часы, но с тобой обращаются с обычными строгостями и ограничениями, как будто ты не кончил срок, а только его начинаешь. У моих попутчиков было празднично-возбужденное состояние, и я, глядя на них, нет-нет да и отвлекался от своего тревожного ощущения неизвестности и поддавался общему настроению.

То и дело на нас по-прежнему рычал конвой: отойди от решетки, не стоять, не говорить громко, курить по одному и так далее. Одним словом, не ощущалось ни малейшей разницы между этим этапом и обычными. И пристрелить тебя могут за какую-нибудь оплошность, не считаясь с тем, что везут освобождаться.

В пути мы часто останавливались. То и дело попадались «посты-секреты» из двух-трех солдат с собакой и рацией, которые от нашего конвоя получали свой сухой паек на несколько дней. В летнее время на всех дорогах и тропах выставляются «секреты» — преграда для беглецов, коих становится полно при «зеленом прокуроре».

А сколько очаровательных мест мы проезжали! И не верилось, что здесь, в этих прелестных уголках природы, люди годами морили и убивали себе подобных, уничтожали за просто так изнурительным непосильным трудом на голодном пайке и расстрелами, массовыми и одиночными. Как эти люди должны были воспринимать дивные красоты природы? Можно ли передать это, не побывав в их шкуре?

Иногда попадались нам и труженики: преклонного возраста мужчина, а чаще уже дед вековечной косой обкашивал траву вблизи УЖД. При виде нашего транспорта он задерживал косу или грабли и смотрел на нас. Мы безошибочно определяли: бывший эмвэдэшник. Выдавало его чаще что-нибудь из одежды — то фуражка, то гимнастерка, или китель, или брюки. Таким уже под семьдесят. Значит, их служба отечеству проходила в 1930-е, 1940-е и 1950-е годы. Кто эти встреченные нами старики крестьянского вида? Охотники за селедкой и мукой? Вахтеры, ломом разбивавшие головы уже мертвых зэков при их последнем выходе за зону — на кладбище?

Но это, так сказать, неудачники, домыкивающие свои последние пенсионные дни в родных и близких местах.

А сколько их доживает по-человечески среди людей, на курортах Крыма и Кавказа? В Москве и на дачах Подмосковья?

В Симе нас пересаживают в машину, уже ожидающую нас. За нами едет на Соликамск вторая машина — в ней везут на освобождение зэков из лагерей Сима. Нас могли бы увезти и на одной машине, но почему-то начальство решило иначе.

В Соликамске на пересылке всех зэков из моего лагеря сразу запустили в зону и поместили в барак, в камеру для освобождающихся.

Меня же оставили в предзоннике, позже соединили с симовскими и поместили в одну камеру с ними.

В разговорах выяснилось, что все они освобождаются позже меня, то есть я должен выйти на волю из камеры первым.

И я догадался, что не зря меня отделили от своих и поместили с незнакомыми, с теми, кто выйдет на волю позже меня.

Перейти на страницу:

Все книги серии Новая история

Наследие Чингисхана
Наследие Чингисхана

Данное издание продолжает серию публикаций нашим издательством основополагающих текстов крупнейших евразийцев (Савицкий, Алексеев, Вернадский). Автор основатель евразийства как мировоззренческой, философской, культурологической и геополитической школы. Особое значение данная книга приобретает в связи с бурным и неуклонным ростом интереса в российском обществе к евразийской тематике, поскольку модернизированные версии этой теории всерьез претендуют на то, чтобы стать в ближайшем будущем основой общегосударственной идеологии России и стержнем национальной идеи на актуальном этапе развития российского общества. Евразийская идеологическая, социологическая, политическая и культурологическая доктрина, обозначенная в публикуемых хрестоматийных текстах ее отца-основателя князя Трубецкого (1890–1938), представляет собой памятник философской и политической мысли России консервативно-революционного направления. Данное издание ориентировано на самый широкий круг читателей, интересующихся как историей русской политической мысли, так и перспективами ее дальнейшего развития.

Николай Сергеевич Трубецкой

История / Политика / Образование и наука

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература