Читаем Мы здесь живем. Том 2 полностью

Весной на бирже стало хорошо: оцепление огромное, и ты в свободное время можешь бродить по большой территории, не замечая ни забора из колючей проволоки, ни сторожевых вышек с автоматчиками на них. А времени свободного стало выпадать достаточно — чем теплее на улице, тем меньше дров требуется на вывоз. И весной, когда уже окончательно зазеленело, нам было приказано сжигать штабеля дров, так как дрова загромождали место, которого к моменту сплава уже не хватало для готового леса.

Каждую весну в местных лагерях идет сплав леса, это самый ответственный момент в работе. Начальство, чтобы успеть по высокой весенней воде спустить в реку весь заготовленный за зиму лес, старается выгнать на сплав всех — сгоняют и бесконвойников, и даже вольных. И меня в общем потоке направили на сплав. А вот самые страшные преступники-рецидивисты, которые сидят под замком в соседней зоне, от этого аврала избавлены, они не используются на сплаве по режимным соображениям, во избежание побегов. Зимой их даже в тайгу не пускают валить лес, и они работают всю зиму только на бирже: принимают лес в хлыстах, обрабатывают его и складируют в штабеля, готовя к весеннему сплаву.

Обычно на эту работу зэки идут охотно. Даже те, кто всю зиму считал за счастье отсидеться на работе внутри лагеря, весной рвутся на сплав. Я впервые вышел на биржу еще при снеге, когда весна чувствовалась только днем, а с утра были настоящие зимние морозы. Но вот в конце марта, а тем более в апреле солнце стало сильно пригревать в обед. Хорошо было в свободное от работы время или в обеденный перерыв забраться на самую верхотуру какого-нибудь из многочисленных штабелей леса. Нагретые солнцем бревна пахнут смолой. Приятно на них посидеть или прилечь. А с высоты штабеля, как с крыши многоэтажного дома, можно обозревать недоступное пространство во все стороны. Штабеля тянутся вдоль берега реки, а на другом берегу хорошо просматриваются две деревеньки: Иваньково и Степаньково. Противоположный берег очень крут и холмист. Вдоль него много леса, но попадаются и широкие поляны. Деревеньки стоят каждая на своей горе, и с нашего берега очень хорошо видна дорога между ними: она то тянется вдоль пашни по склону горы, то ныряет в лес и снова выныривает на поле. Часто по этой дороге ходят пешеходы, двигаются телеги и реже — машины. Эти наблюдения были для меня как кино. А летом к другому берегу реки пригоняли в обед стадо коров. Стадо было казенное: скоро сюда приходил трактор с прицепом, в котором сидели женщины. Трактор останавливался около стада, женщины высыпали из прицепа, снимали с него же белые бидоны. Потом женщины надевали белые халаты и шли к коровам. Доили они их руками. Надоив ведро молока, каждая из них шла к трактору и выливала молоко в бидон. После дойки они все вместе грузили бидоны на прицеп и уезжали. Стадо еще некоторое время оставалось здесь, но потом тоже уходило из поля нашего зрения. Эту картину можно было наблюдать ежедневно. И казалось невероятным: по одну сторону сторожевые вышки с автоматчиками, колючая проволока, овчарки и несколько сот зэков, а на другом берегу такая тихая и мирная идиллия! Коровы, доярки в белых халатах, белые бидоны!..

Доярки каждый раз подъезжали к стаду с песней и с песней же уезжали, но я из-за своей глухоты песен слышать не мог.

Как часто я рассматривал две эти тихие деревеньки! И мне не могло прийти в голову, что в один из дней лета 1971 года с другого берега смотрела одна из моих знакомых, москвичка Сима Н.[38] Она большая охотница ходить в походы и экспедиции, и на этот раз она забрела с какой-то экспедицией именно сюда. Узнал же я об этом, когда мы с ней встретились году в 1974-м.

Летом мы здесь не только сплавляли лес, но и проводили время в свое удовольствие. Многие здесь рыбачили самодельными и запрещенными орудиями. Тут же варили уху тайком от конвоя и начальства, часто совершавшего набеги на биржу из-за ответственного момента — сплава. Костры нам строго-настрого были запрещены во избежание пожара. Но зэки народ изобретательный и хитрый. Здесь было полно малины, и мы паслись под носом у конвоя, который завидовал нашей возможности лакомиться спелой ягодой. Осенью здесь были и грибы, но я их уже не захватил…

Начальство на все это смотрело сквозь пальцы, хотя нет-нет да и устроят облаву на отлынивающих от работы. Но в карцер во время сплава обычно никого не сажали даже за пьянку. Начальство считало, что каким бы плохим работягой ни был иной зэк, выгодней его было гонять на биржу, чем сажать в карцер. Хоть одно бревно да столкнет он за день в реку. А в карцере от него не будет и этого.

А уже шло лето. Зэки в моем положении считали дни до освобождения. Многие заводили самодельные календари и ежедневно отмечали прожитые дни. А я чем ближе приближался к июлю, тем чувствовал себя беспокойнее. Жил ожиданием, что вот-вот мне вновь предъявят какое-нибудь липовое обвинение.

* * *
Перейти на страницу:

Все книги серии Новая история

Наследие Чингисхана
Наследие Чингисхана

Данное издание продолжает серию публикаций нашим издательством основополагающих текстов крупнейших евразийцев (Савицкий, Алексеев, Вернадский). Автор основатель евразийства как мировоззренческой, философской, культурологической и геополитической школы. Особое значение данная книга приобретает в связи с бурным и неуклонным ростом интереса в российском обществе к евразийской тематике, поскольку модернизированные версии этой теории всерьез претендуют на то, чтобы стать в ближайшем будущем основой общегосударственной идеологии России и стержнем национальной идеи на актуальном этапе развития российского общества. Евразийская идеологическая, социологическая, политическая и культурологическая доктрина, обозначенная в публикуемых хрестоматийных текстах ее отца-основателя князя Трубецкого (1890–1938), представляет собой памятник философской и политической мысли России консервативно-революционного направления. Данное издание ориентировано на самый широкий круг читателей, интересующихся как историей русской политической мысли, так и перспективами ее дальнейшего развития.

Николай Сергеевич Трубецкой

История / Политика / Образование и наука

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература