Мы взлетали, как утки…

– Я знаю, но вопрос надо поднимать именно сейчас. Немцы рано или поздно соберут в кулак истребительную авиацию и постараются с нами разделаться. Чем больнее мы их будем кусать, тем резче будет немецкий ответ. Пару или четверку восьмерка «чаек» отгоняет, а с большим количеством справиться будет очень сложно. Мы, конечно, поможем, чем сможем, но задача истребителей – затягивать немцев под наш огонь.

– Ладно, лейтенант, не сгущай краски, и так хватает неприятностей. Фактически из дивизии летает только 15-й полк, двести два вылета за вчера, ну и твоя группа произвела сто двадцать семь вылетов.

– Сто сорок восемь, товарищ полковник, еще «аисты» не посчитали, а они вели разведку, подбирали летчиков, обеспечивали переброску л/с. Много летали.

– Ты чего, Наумыч, к титьке припал и сидишь в Кейданах?

– Мне что, работы не хватает? Полк по разным точкам сидит, всех обеспечивать надо. Только и успеваем вагоны разгружать. Там станция, и держаться надо за Кейданы двумя руками, а помощники у меня хорошие – и Мирошкин, и Шкирятов, и другие.

– Сколько он у тебя?

– Третий месяц.

– И все и.о. и младший лейтенант? Не солидно! Ведь почти полком командует! Подавай документы, Ионов подпишет, вернулся очень довольным.

– Напишу, – мрачно ответил Мамушкин.

Подбежал посыльный.

– Товарищ полковник! Разрешите обратиться к младшему лейтенанту Шкирятову!

– Обращайтесь.

– Товарищ командир, просили передать: большая группа самолетов курсом на нас, дистанция сто километров.

– Объявите тревогу. Товарищ полковник! Разрешите идти! Вам лучше улететь. Видимо, по нашу душу идут.

Бегу на КП. Дежурный докладывает: группа самолетов около пятидесяти – ста отметок появилась на высоте четыре тысячи метров от Инстернбурга. Пеленг на цель не меняется, идут сюда. У КП командиры, в том числе командир дивизии.

– Слушай боевой приказ! – все застыли.

– Группа вражеских самолетов, двумя эшелонами, следует к аэродрому. Высота нижнего эшелона – две тысячи метров, верхнего – четыре. Скорее всего, нижний – Ме-110, верхний – Ju-87. Им идти пятнадцать минут. Взлетаем все и набираем в стороне шесть – семь тысяч, пропускаем под собой, истребителям связать боем прикрытие, штурмовики займутся пикировщиками, с Ме-110 будет работать артиллерия и те, кто провалится вниз. Полное радиомолчание до моей команды, канал связи два, запасной – семь. «Мигари», у вас связи нет, держитесь поближе. Будет туго, подводите «мессы» перед нами. Поможем. По машинам, прогреваться на рулежке! Взлет по готовности, высоту набирать в стороне от аэродрома. Всем – к запуску!

Я и Ксюша рванули к машине, помогаем сбросить маскировку и запускаемся, двойной свисток о готовности стрелка, взлет с места. Отхожу к Шуливе, и там, прикрываясь кучевыми облачками, начинаю набирать высоту, за мной идут и истребители, и штурмовики, пока вразнобой, но перестраиваются. Че-то у меня машина тяжеловато высоту набирает! И тут я вспоминаю, что вылет-то мне отменили, но четыре осколочных контейнера у меня с собой. Смотрю вниз в прицел, подо мною машины, не сбросить. Беру по сетке дистанцию и понимаю, что могу довольно точно ее измерить! А прицел мне выдаст точную поправку по разнице скоростей. Тоже дело! Выругался, но ползу вверх, на пяти тысячах дал поддув в кабину. Мне-то хорошо, а каково сейчас Ксюхе! Подул в трубу.

– Справа маска, только кислород старый, осторожнее. Как ты там?

– Пока в норме.

– Начнешь терять сознание – стреляй.

– До шести я летала.

Шесть, значит, шесть. Перешел в горизонталь. Получаю с земли курс, дистанцию и курсовой угол на цель. Все, доворот! Дал команду доворачивать, покачав крыльями.

Курсовой слабо меняется на корму, чуть довернул. Нас пока скрывает довольно большое облако, но оно скоро кончится. Им до цели осталось семь минут. Цель вижу, и немецкое прикрытие нас обнаружило. Шесть пар немцев полезли наверх, четыре пары крутятся у бомберов. Черт, «МиГам» не передать команду атаковать нижних. Впрочем, смотрю, Васин сам сообразил, что делать, он разделился: две четверки атакуют поднимающиеся «мессы», а одна пошла ниже.