Мы воплотим богов

Прежде чем мои глаза приспособились к темноте, остальные чувства успели ощутить пустоту. Тишину. Ничто. Там, где к толстому шесту посреди шатра был привязан Яконо, остались лишь следы на потертом коврике и больше ничего, даже не было кушака, которым я его привязала. На затылке зашевелились волосы, и я обернулась, поднимая руки, но позади был только страх. Конечно, Яконо бежал, зачем торчать здесь, когда я его предала? Можно попробовать его поискать, но он не из тех, кто позволит себя найти, если сам этого не захочет. У Яконо есть контракт, который требуется завершить, и дом, куда он мог возвратиться. Осталось только надеяться, что он не убьет Дуоса до церемонии.

12

Дишива

Я проснулась с чувством тяжести, мои руки и ноги были будто песком наполнены. Я не раз и прежде испытывала усталость, но сейчас она ощущалась совсем по-другому: разум бодрствовал, но тело отказывалось подчиняться. А снаружи уже пробуждался лагерь, скоро люди начнут подходить за благословением и найдут меня скрючившейся под одеялом. Даже этот образ не мог заставить меня подняться с постели. Если бы не звуки снаружи, я бы думала, что время остановилось, и лежала бы в темноте, не шевелясь.

Скрип ступеньки под тяжестью чьих-то шагов должен был бы как удар молнии подбросить меня с постели, но я не смогла заставить себя даже глаз приоткрыть.

Вслед за шумом шагов послышался голос Хармары.

– Дишива? Вроде ты сказал, что она еще не выходила.

– Она и не выходила. – Голос Тефе. – Ты же называешь себя охотницей? Так разуй глаза.

Послышалось ворчание и шаги в мою сторону.

– Дишива? Капитан? – Хармара опустилась передо мной на колени, и я кое-как приоткрыла оставшийся глаз – показать, что еще жива. – Тебе плохо?

Плохо, мне? Я не чувствовала себя больной, лишь прикованной к циновке для сна и неспособной пошевелиться.

– Боль души, – сказал Тефе над нашими головами. – Вроде горя, когда кажется, что больше никогда не подняться. Что, по-твоему, сказал Ошар…

– Тсс! – прошипела Хармара. – Если так, может, лучше не поднимать эту тему? – И, подражая его насмешливой интонации, добавила: – Разуй глаза.

Тефе что-то проворчал. В узкой щели, сквозь которую я смотрела, оба выглядели смутными тенями.

– Ну, по крайней мере, кто-то из сволочей уезжает. Может, эта новость ее порадует.

– Хорошая это весть или нет, зависит от того, кто уезжает и почему.

Я облизнула губы, удивляясь, что вообще могу двигаться. И с усилием произнесла:

– Кто и куда уезжает?

– Чилтейцы, – ответила Хармара. – Некоторые поднялись рано и сворачивают шатры, а другие ведут себя как всегда.

– Сворачивают? Почему?

Хармара пожала плечами.

– Мы не знаем. Я хотела разбудить Ошара, пусть пойдет и спросит. Но подумала, вдруг ты уже знаешь.

Я покачала головой и, собрав все силы, потянулась, напрягая отяжелевшие руки и ноги. Ощущения обездвиженности ушло, но песок, словно наполнивший меня, пока я спала, никуда не делся. Отказавшись от протянутой Хармарой руки, я перекатилась набок и с трудом встала, преодолевая сопротивление тела.

Чуть приободрившись, я заметила, что доносящиеся снаружи звуки стали более назойливыми. Более суетливыми. Я потащилась к окну, ноги пока были не вполне готовы удерживать мой вес. За окном все было в точности, как сказала Хармара: некоторые солдаты сидели возле шатров, как обычно в такое время, ели и обменивались шутками, а другие разбирали и сворачивали шатры, пререкаясь с товарищами. Никакой закономерности в том, кто уезжает, не было видно – готовились к уходу и солдаты в форме с зеленой каймой и с синей.

Я вздохнула и потерла лицо.

– Говоришь, у Ошара не спрашивала?

– Он еще спит. – Тефе пожал плечами. – Разбудить его – все равно что мертвого поднять.

Усмехнувшись, Хармара напомнила Тефе о том времени, когда они еще были в цепях, но в моей голове роились вопросы. Я оставила их пререкаться и пошла за маской и мантией.

В облачении иеромонаха мне легче не стало, но я вышла в лагерь, хотя ноги и отказывались шевелиться. Я старалась выглядеть непринужденной, а не ослабевшей, и кивала солдатам, раздавая краткое благословение по пути, каждая недолгая пауза помогала собраться с силами. Состояние не улучшилось, даже когда я дошла до ворот и преодолела последний участок пути до шатра секретаря Ауруса, но глодавшее меня беспокойство о собственном здоровье испарилось от громкого голоса Лео. Голос несся из-за незадернутой занавески на входе, и два охранника секретаря Ауруса скривились при моем приближении. Тем не менее, ни один не рискнул помешать мне войти, оба лишь расступились, вероятно, ошибочно полагая, что мое появление смягчит ссору.