Мы воплотим богов

Секретарь Аурус откашлялся и обратился к ней по-кисиански, попросив разрешения заговорить. Она не посмотрела на него, но медленно и торжественно кивнула, и этого было достаточно.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала я и сделала паузу, чтобы Аурус перевел. Он говорил медленнее, чем Ошар, но уважительным тоном, так что сойдет. – Вы… Вы наверняка заметили, что левантийцы заперли нас во дворце, – продолжила я, помедлив, когда она не ответила. – Мои… соотечественники, вот только руководит ими… дрянной человек.

Я остановилась, чтобы Аурус перевел, надеюсь, выразив мою мысль изящнее. Как объяснить ей, кто такая Эзма? Как объяснить, какую опасность представляет собой Эзма для будущего многих людей, а не только чилтейских солдат, захвативших Симай?

Выражение лица матушки Ли не изменилось. Я вдохнула и медленно выдохнула.

– Я думаю, у нас с вами гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд, – сказала я. – Вы наверняка потрясены, увидев левантийку в одежде иеромонаха, но больше всего вас злит женский голос под маской. Здесь на женщин смотрят свысока, используют и не замечают, женщины страдают больше всего, когда враги покоряют ваши земли.

Когда Аурус перевел, ее лицо сморщилось, печаль смяла кожу, как бархат. Я поднажала:

– Мою родину уничтожают. Я здесь и ношу эту одежду только потому, что хочу помочь своему народу. С вашей помощью я могу этого добиться, и одновременно с этим все чилтейские солдаты до единого покинут город без сопротивления, никто не пострадает.

Она так нахмурилась, что брови почти сомкнулись, и переводила оценивающий взгляд с меня на Ауруса и обратно. Размышляя.

– Пожалуйста, помогите мне. Вы моя последняя надежда.

Мы долго стояли, молча глядя друг на друга: она раздумывала, а я ждала. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не шевелиться и быть терпеливой, позволить ей прочитать на моем лице все, что возможно, о моих намерениях. В конце концов она кивнула, и от облегчения у меня подкосились колени и пропал голос, как бывает от горя.

– Я вас выслушаю, – перевел Аурус, когда она заговорила. – Но сначала… расскажите о своей родине.

25

Мико

Город проступил из утреннего тумана, как нос сказочного корабля. На всех рисунках первого перехода Отако через море корабли были такими же огромными, залитыми светом, а сопровождали их покрытые чешуей существа из океанских глубин. Здесь никаких подобных существ не было, только пожухлая трава зимних полей, но на краткий миг пейзаж напомнил легенды, как будто обещал великое будущее.

Сичи остановила лошадь рядом со мной и плотнее запахнула плащ. Ее нос покраснел на утреннем морозце.

– На стенах не так много караульных, – сказала она, внимательно осматривая укрепления Симая. – И ворота они не постарались укрепить. А это странно, разве что они не ждали нашего появления.

– Уж конечно, они знали, что мы не позволим им удерживать город всю зиму, если сумеем выкурить, – сказала я, осматривая город в поисках других странностей, которые могли бы всё прояснить. – Мейляна больше нет, Кой до сих пор в руках чилтейцев, и Симай теперь не просто город и важный речной форпост, контролирующий переправу.

Сичи медленно кивнула, нахмурившись.

– И по пути мы не наткнулись на чилтейских разведчиков, никто не вышел на переговоры, при этом город явно не готов к обороне. – Она повернулась ко мне. – Мне это не нравится, Коко.

– Да, – согласилась я. – Но что бы там ни происходило, мы должны отбить город, и поскорее.

Мы поскакали обратно к объединенной армии и обнаружили Эдо и Мансина, обсуждающих детали атаки с такой подчеркнутой вежливостью, как будто они тыкали друг друга острыми ножами.

– Если вы считаете, что так будет лучше, ваша светлость, – сказал Мансин, с довольным видом обозревающий из седла окрестности.

– Они не укрепили ворота, – сказала я, окинув своего когда-то ближайшего советчика холодным взглядом. – И охраны мало.

– И нет никаких признаков, что они собираются выехать к нам на переговоры, – добавила Сичи. – По крайней мере пока.

Мансин улыбнулся, но промолчал.

– Надо решить, как будем действовать, – сказала Сичи и стиснула зубы при виде его очевидной радости.

Я ожидала, что Мансин будет давить на меня, пытаясь добиться своего, чтобы все увидели, кто истинный командующий армией и возьмет город. Вместо этого он вильнул в другую сторону, отказываясь даже высказать любое полезное предложение, лишь бы я потерпела неудачу. Не удивительно, что с тех пор, как мы отправились в путь, он держал генералов на расстоянии, не желая, чтобы они слышали от него слова вроде «Мы сделаем так, как вы считаете нужным, ваше величество».

Я заскрежетала зубами: как же мерзко, что он пытается поставить мне подножку на каждом повороте. Когда я решила, что мы все-таки сумеем действовать сообща ради Кисии, он взвалил всю ответственность на мои плечи, а когда понадеялась, что смогу поговорить с генералами, которых он переманил, даже близко их не подпускал. все равно что играть в «Кочевников» с мастером, который успеет подумать на десять ходов вперед, прежде чем ты даже сообразишь, что игра началась.