Мы вместе «До», а как жить «После»?

Дверь распахнулась, и приглушенный желтый свет с лестничной площадки ударил по глазам. На секунду я подумала, как ужасно выгляжу: в домашних спортивках и растянутой футболке; с собранными на макушке растрепанными волосами; опухшими от слез красными глазами и закусанными губами.

Леша занимал собой почти весь дверной проем. Возмужал. Стал шире в плечах. Как и всегда, на нем безупречно сидела одежда: черное распахнутое пальто поверх белой рубашки и черных брюк. Стильная прическа с зачесанными назад волосами и коротко стриженными висками. Он стал еще красивее, чем я помнила. Безупречен. Не мой.

— Детка… — прошептал он и тут же оказался рядом.

Слово из прошлого кольнуло в самое сердце, заставив съежиться. Каждый волосок на теле поднялся, будто по мне прошлись куском льда. Захотелось обнять себя и согреться, пока мандраж не свалил с ног.

Леша возвышался надо мной, дышал шумно, глубоко, обдавая запахом мяты и алкоголя.

— Уходи… — выдохнула я, страшась поднять на него глаза.

Антипов шумно втянул носом воздух и чуть отстранился. Развернулся и сделал шаг к выходу. Я поняла, что уходит, и… отчаянно замычала, пряча лицо в ладонях. Не хотела видеть. Это как в аэропорту… Леша уходит, а я умираю без него!

— Нет, — ответил тихо, но твердо, закрывая дверь.

Какое-то время Антипов стоял, не поворачиваясь ко мне. Я физически ощущала каждую отсчитываемую секунду и меня трясло сильнее. Господи, кто бы знал, как ужасно и прекрасно было мне в этот момент. Он рядом и бесконечно далеко. Родной чужой мальчик.

— Леша… — прошипела сквозь стиснутые зубы, которые не могла разжать от напряжения.

— Дай мне минуту, детка. Помолчи, — сдавленно отозвался Антипов. — Я боюсь навредить тебе.

Между нами всего пара шагов. Воздух электризовался с каждой секундой все сильнее, пугая и обещая неминуемый разряд. Дышать становилось сложнее. Кислорода не хватало.

Коснуться Леши хотелось до одури. Один раз провести по сильной спине, пройтись ладонями по каждой мышце, что даже под верхней одеждой выглядели каменными. Уже не парень, но мужчина, что стоял передо мной, был нужен мне как воздух. В нем моя жизнь. С той роковой пощечины.

Все произошло стремительно. Я сделала шаг к Антипову, а он развернулся и сразу поймал меня в плен желанных, горячих рук. Обнял до боли, вышибая воздух из легких. Сдавил плечи, прижимаясь скулой к моему виску. И я застонала от всех ощущений сразу: счастья, его близости, возбуждения, эйфории, облегчения, страха… Лешин запах заполнил легкие с новым вдохом, и ничего больше в жизни не надо, кроме этого момента.

— За что мне все это, Машенька? — шептал он неистово, шаря по мне руками, сдавливая сильнее, требовательнее. Дико до безумия. — Как же я соскучился… И что мне теперь делать? Как отказаться? Кукла моя… Любимая девочка...

Думать я больше не могла. Обняла его, прижала к себе, позволяя все, что он только пожелает. Задрала лицо вверх и ткнулась наугад, как незрячий зверек, мечтая коснуться Леши губами. Он положил ладонь мне на затылок и сразу затянул в поцелуй, который окончательно выбил почву из-под ног. Голодный, испепеляющий, жадный. Мы как два обезумевших человека боролись за глоток воздуха, за первенство, за жизнь…

Подхватив меня под ягодицы, не разрывая контакт наших губ и языков, Леша понес меня в спальню. Сказать, что я горела в его руках — не отразить сотую часть действительности. Это больше, чем пожар. Армагеддон, что сметает все на пути. Мы срывали друг с друга одежду, покрывая поцелуями каждый миллиметр кожи. К черту все, что мешает! Рубашку с выдранными пуговицами, задолбавший ремень, штаны тоже ни к чему! Только Леша и тепло его тела, все, чего я хотела.

— Прости, Машк, — выдохнул Антипов, разводя мне ноги и сразу входя одним резким толчком.

Я вскрикнула от неожиданности, легкой боли и чувства наполненности. Леша поймал мою эмоцию ртом, целуя глубоко, рыча как раненый зверь, подминая под себя, буквально вдалбливаясь размашистыми и резкими толчками. Не жалея. Без красоты и нежности. На голых первобытных инстинктах. Каждое движение внутри меня запускало давно потухшее ядро, разогревало, плавило, и я напоминала неоновые энергетические нити, что наматывались в клубок. Те, что тянулись, сверкая в отблеске лунного света, обещая запредельный взрыв с миллионами звезд.

— Лешенька, Лешка… — шептала словно в бреду. — Люблю тебя… Все еще люблю…

— Молчи, маленькая моя, — прохрипел, прикусил мою нижнюю губу. — Я на грани… и не отпущу мою куклу. Слышишь? Ты моя навсегда!

— А ты? Мой?

— Каждым вдохом, детка.

Жесткие движения тел, его голос, тепло, ладонь сжимающая грудь, пальцы в моих волосах, заставляющие своей хваткой запрокидывать голову, подставляясь под губы Леши … Настоящее безумство! Толчок. Еще один… и я улетела с его именем на губах. Мой громкий протяжный крик утонул в таком же долгом глубоком поцелуе. Нас накрыло одновременно одной волной, одним небом, одной галактикой. Не осталось никого в мире, кроме нас.