Мы – верим! Предопределение

— Отличие ваших кораблей от кораблей врага огромно, мы же не слепые, — криво усмехнулся абориген. — Нам никогда не нравилось воевать, мы даже в далеком прошлом не воевали между собой. Не было никогда войн на нашей планете! Мы вообще не понимали, что такое воевать и для чего это нужно, пока не пришел враг и не начал насильно увозить куда-то наших детей. Поначалу мы пытались как-то объясниться, просили не делать этого, просили хотя бы сказать, зачем и чего они добиваются. Нас в ответ поливали презрением и приказами сидеть тихо и не сметь даже вякать. Почти тридцать лет мы пытались договориться, но всякое терпение когда-нибудь заканчивается, закончилось и наше. Мы начали драться. Непросто было научиться абсолютно противоестественным для нас вещам, непросто придумать оружие, нам ведь противна сама мысль о том, чтобы убивать разумных… Но мы справились. Вот только враги не отступились, они тоже стали развивать военные технологии и продолжали нападения. В последние сто лет им редко удавалось прорваться, вы видите, какую ПКО мы выстроили. Но они нашли путь, я уже говорил, что они вышли из гипера прямо в атмосфере…

— Они же могли напрочь сорвать атмосферу с планеты… — не выдержала аарн. — Простите, господин гросс-адмирал.

— Могли, — заинтересованно посмотрел на нее абориген. — Но им зачем-то очень нужны наши дети…

— И вы не знаете, зачем? — прищурился Мерхалак.

— К сожалению, не знаем, — развел руками офицер в оранжевой форме. — Нам еще ни разу не удалось взять кого-либо из них живым, при возможности пленения они кончают с собой, стараясь захватить с собой побольше нас. При захвате интерната убивают всех воспитанников, нам остается только ужасаться тому, что они творили с детьми. Мы с ума сходит в попытках понять, почему они это делают! Но не понимаем…

— Вот и мы не понимаем этого… — вздохнул гросс-адмирал. — Нам они, конечно, нагадили меньше, но мы и этого не простим. Они едва не разрушили наши страны, поэтому мы их достанем! А теперь пока прощаюсь. Мы завершим проверку, после чего я с вами снова свяжусь. Прошу доложить о нашем разговоре вашему начальству.

С этими словами он приказал отключить связь, а сам повернулся к Диаре и спросил:

— Двархи могут просканировать систему?

— Они этим уже заняты, — заверила девушка. — Результат станет известен через полчаса.

— Хорошо. Как только он будет получен и проанализирован, прошу связаться со мной.

Тут до Мерхалака дошло, что абориген так и назвал свое имя. Впрочем, может у этой цивилизации вообще нет личных имен. Он хмыкнул и принялся мерить шагами рубку, размышляя. Поведение «сверхов» и их слуг приводило в недоумение. Так, наверное, должны мыслить фанатики, абсолютно уверенные в свое правоте и искренне считающие, что они лучше знают, как надо. Иногда такое уместно, но довольно редко. Например, если надо срочно лечить детей, отказывающихся лечиться по неопытности и глупости, на их сопротивление не нужно обращать внимания, тем самым спасая им жизни. Но деяния «сверхов» никак не подпадают под спасение от чего-либо — разрушение всего и вся не может являться спасением. Да и не достигаются благие цели такими жуткими методами. Никогда и никакая цель не оправдывала и не оправдает негодных средств. Основной закон мироздания гласит: «Не делай другому того, чего не хочешь получить сам». А вот возвращать сотворенное сотворившим — можно и нужно. Даже более того.

Внезапно с потолка раздался дикий, многоэтажный мат, судя по всему, кого-то из двархов, приписанных на время экспедиции к флагману. Бестелесный проклинал «сверхов» и всех связанных с ними такими оборотами, что Мерхалак заслушался — он никогда еще не слышал столь виртуозной брани, невзирая на весь свой опыт службы во флоте, где матерщинников хватало.

— Что-то случилось? — поинтересовался гросс-адмирал, когда дварх, которого, кажется, звали Илеарх, умолк.

— Случилось, — хмуро отозвалось тот. — Чудовищное преступление случилось!

— Какое? — насторожился Мерхалак.

— Солидарную цивилизацию, стоявшую на грани Перехода, превратили вот в это! — объяснил Илеарх, одновременно показывая на голоэкране напичканную системами ПКО систему, в которой они находились.

— Ты уверен?.. — в голосе аарн слышался откровенный ужас.

— К сожалению, уверен, — ответил дварх. — И мало того — все население этой системы — латентные эмпаты! Они и не могли воевать, они не способны причинять боль другим разумным! Ясно теперь, зачем «сверхам» местные дети?

— Ясно… — мертвенная, до синевы бледность Диары пугала. — Теперь ясно… Это нужно любой ценой остановить… Любой!!!

— Мне кто-нибудь и что-нибудь объяснит? — недовольно поинтересовался Мерхалак.

— Одну минуту, господин гросс-адмирал, — отозвалась аарн. — Мне надо немного прийти в себя.

Он неверными шагами подошла к столу, где стояла бутыль с «Золотом Дарна», все еще наполовину полная, налила себе треть стакана и залпом выпила. Около минуты постояла молча, только по щекам девушки скатывались капельки слез. Ее все еще потряхивало.