Читаем Мы уже там? (ЛП) полностью

Элайджа покупает открытку, садится и начинает писать, не забыв нарисовать над адресом Кэл базилику. Потом прячет открытку в карман, чтобы потом отправить, и думает, что делать дальше. На узких улочках мало простора для размышлений, и Элайджа решает ничего не решать. Он сливается с толпой и сдается ей. У Элайджи есть редкий талант, которого сам он не осознает: он умеет не чувствовать себя одиноким в толпе незнакомцев. Как только он оказывается в гуще толпы, его уже куда-то увлекает. Он завороженный наблюдатель, затерянный в гуще чужих стремлений. Двигаясь за толпой с площади Святого Марка к набережной канала, Элайджа разглядывает толпу в поисках красивых незнакомцев. Он улыбается, глядя, как большие компании пытаются не потерять друг друга. Вокруг носятся маленькие дети, врезаясь в его ноги, а старики лениво толкают коляски. Уличные торговцы продают одни и те же дешевые футболки через каждые полтора метра. В отеле на берегу канала играет оркестр, и матери зовут дочерей с моря.

Если бы кто-то задался целью восстановить по кусочкам день Элайджи, наверно, можно было бы просто сложить вместе все фотографии и кусочки видео, где он случайно зашел в кадр. Он сотни раз увековечен, оставаясь незаметным случайным прохожим.

Подальше от Святого Марка люди рассасываются и шум утихает. Вокруг возникают странные скульптуры – огромные якоря и стальные балки в диких положениях. Элайджа решает, что это просто часть ландшафта, этакий реверанс Нового города Старому.

А потом он забредает на биеннале.

========== 10. ==========

Однажды вечером посреди декабря Кэл спросила: «А ты тоже думал, зачем мы бродим, как ветер дует?» Теперь Элайджа знает ответ: «Чтобы делать открытия». В эпоху путеводителей, интернета и радиоволн почти невозможно открыть что-то новое. Сейчас знакомство с чем-то новым свелось скорее к оправданию ожиданий, перестав быть внезапным чудом. Почти невозможно столкнуться с событием, которому нельзя тут же подобрать названия, или оказаться в каком-то месте, не включенном в маршрут.

Элайджа покупает билет, заходит на биеннале – и открывает для себя не только выставку, но и ощущение открытия чего-то нового. Как будто в душу впрыснули адреналин, и ее затопил вихрь эмоций. Он чувствует себя антонимом к слову «одиноко» – он в компании обстоятельств. «Офигеть как круто!» – думает он; так в его лексиконе выражается восторженный трепет. Он как будто попал в (за неимением более подходящих ассоциаций) «ЕРСОТ-центр» мира искусства, и каждый павильон так и манит подойти.

Спускается ранний вечер, и толпа редеет до кучки тихих ценителей. Элайджа заходит в испанский павильон и встает перед абстрактной фигурой ангела из золоченой проволоки. Скульптура неподвижна, но Элайджа все равно чувствует, как ангел возносится. Серендипность – лучший наркотик, и Элайджу накрывает мощным приходом. Он смотрит на ангела, пока не понимает, что тот впечатался водяным знаком в память об этом дне. Тогда Элайджа в восторженном головокружении идет дальше.

Современное искусство может затрагивать тончайшие струны души или вызывать хохот и отвращение, но оно редко бывает скучным. Громады павильонов биеннале дают тому живейшее подтверждение. В бельгийской секции Элайджа набредает на скопище открытых белых (гипсовых?) контейнеров. Секция Люксембурга заставлена шезлонгами с табличкой «Продается» в углу («Наверно, – хватается Элайджа за первую мысль, – в Люксембурге дефицит художников»). В голландской секции показывают фильмы, как девочка показывает стене неприличный жест (видны трусики), а мужчина моется под общественным душем. Пол усеивают лампочки с сосками (их невозможно описать никак иначе). Это развлекает Элайджу куда сильнее, чем любой так называемый парк развлечений.

Потом он переносится в чудаковатый мир японской выставки. Ее нижний уровень занят однообразными фотографиями черно-белых клеток. Элайджа поднимается по лестнице, и мир взрывается красками: с деревянной дорожки вокруг внутреннего озера открывается вид на ярчайшие клеточные ландшафты. У Элайджи рябит в глазах. Он три раза обходит зал, а потом переходит во французский павильон, заполненный спрессованными в кубы автомобилями.

Элайджа хочет позвонить Дэнни: позволить ему пройти мимо такого безумно волшебного места – практически преступление. Но он не знает номера отеля – и даже не умеет пользоваться итальянскими телефонными будками. Так что он просто клянется себе заставить Дэнни прийти сюда завтра – и если нужно, пойти с ним самому.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман