Мы уже там? (ЛП)

Дэнни всегда был на много шагов впереди. Ни у кого из друзей Элайджи не было такой разницы со старшими братьями. Все они, включая Элайджу, собирались дома у Сильверов и ходили за Дэнни, как верная паства. Когда они играли перед входом в баскетбол, Дэнни всегда считался за четырех игроков: играли шестеро против троих, пятеро против двух, четыре против одного. Он всегда очень точно подбирал нужные ругательные слова. Если он хотел переключить канал, они ему разрешали. Потому что он называл их любимые передачи детскими, а они не хотели быть детьми. Они хотели знать, как разгадать загадки, которые встанут перед ними через пару лет.

А потом появились волосы под мышками. Однажды Дэнни вышел из душа, завернувшись в полотенце, и Элайджа заметил их. Дэнни поднял руку, чтобы прыснуть деодоранта – и вуаля. Элайджа рассказал всем друзьям, и на следующей вечеринке с бассейном все крутились вокруг Дэнни. Тот никак не мог понять, зачем дети постоянно кидают мяч точно у него над головой. Волосы под мышками были чем-то страшным, волшебным и прежде всего – взрослым. Голос Дэнни начинал звучать так, как будто он жует кубики льда, а сам он вытягивался все выше и выше, как молодой побег сельдерея. Тогда ему было тринадцать, а Элайдже почти семь. Теперь, десять лет спустя, Элайджа осознает, что он уже старше, чем был тогда Дэнни. Что с ним тоже все это уже случилось. Он прошел через то, через что проходят все. Вырос, стал большим, пережил метаморфозу. А вот изменения, которые начались после этого, по мнению Элайджи, уже выбор каждого. Раньше смотреть на Дэнни – означало смотреть в собственное будущее. Теперь – смотреть в будущее, которого он себе не желает.

Мысли Элайджи вернулись к Кэл, к друзьям, к дому. Вот бы течение времени тоже можно было выбирать. Вот бы можно было всю жизнь следить за метрономом: иногда ускорять его движение, но чаще всего – замедлять. Не уходить с вечеринки, пока сам не захочешь. Не заканчивать разговор, пока не выскажешь все. Интересно, к чему это – чувствовать такую тягу к своей жизни, если и так живешь на полную катушку?

***

Элайджа засыпает, как только возвращается в отель. Точнее, он засыпает, еще не дойдя дотуда пару поворотов, но какая-то психофизиологическая аномалия не дает ему упасть, пока за ними не закрывается дверь номера. Дэнни перед тем, как тоже свалиться, проявляет чуть больше физической активности: развешивает одежду и тщательно чистит зубы. Потом он с минуту стоит у окна и открывает его нараспашку, чтобы звуки с канала и смех из бара под ними убаюкали его.

***

Дэнни снятся солдаты, а Элайдже – крылья. Оба просыпаются много раз за ночь, но ни разу – оба одновременно. Элайдже кажется, что он слышал, как Дэнни вставал закрыть окно, но, когда он просыпается, окно по-прежнему открыто.

***

Утро. Завтрак.

– Киш отсюда! – заявляет Элайджа, взглянув в меню.

– Чего? – зевает Дэнни.

– Я сказал – киш отсюда!

Дэнни смотрит в меню и понимает:

– А вот фиг тебе!

– Тебе фиг, киш отсюда!

– Сам киш отсюда, а то ты суп.

– Усмири свою дыню, а то хлопья по спине! – выпаливает Элайджа, с восторгом ныряя в старую игру.

– Я из тебя весь сок выжму! – не остается в долгу Дэнни.

– Как в масле сыр будешь кататься!

– Ты уже не тост.

– Ага, дрожжи передо мной, дрожжи!

Дэнни торжествующе вскидывает голову:

– Тут нет дрожжей, ты проиграл!

Элайджа сам удивлен глубиной своего разочарования. «Смысл же не в этом!» – думает он и отворачивается. Дэнни на секунду замирает, разглядывая брата и не понимая, что сделал не так. Потом пожимает плечами, открывает «International Herald Tribune» и погружается в чтение.

========== 7. ==========

Дэнни и Элайджа оба музеезависимые, хоть и по-разному: все же у них общие родители, и это не могло не наложить хоть какого-то отпечатка.

Обоих братьев Сильверов с малых лет по воскресеньям с утра пораньше грузили на заднее сиденье машины и таскали по музеям Нью-Йорка. По дороге никогда не было пробок: город казался сошедшим с картины, улицы были шире и чище, чем вообще могут быть улицы Нью-Йорка. Город без толкучки – уже чудо, и ощущение чуда только усиливалось, когда они подъезжали к музеям.

Иногда Сильверы бродили среди скелетов динозавров и подвешенных к потолку каркасов китов. Но чаще всего они совершали паломничества в царства света и цвета, мазков и линий. Элайджа собирал значки, которые давали на входе вместо билетов, как монеты из высшего общества: почти египетская «М» из Мета, изящные заглавные буквы «MoMA» – каждый раз разного цвета. Дэнни влюбился в «Звездную ночь» задолго до того, как узнал, что ее полагается любить. Элайджа приносил в сад скульптур MoMA свои фигурки персонажей «Звездных войн» и подселял принцессу Лею и Хана Соло в каменные карманы Генри Мура.