Мы спасаем попаданцев

Денис поднял голову и прямо перед носом увидел ноги в сандалях и нацеленное в лицо острие копья. Он поднял взгляд. Перед ним стоял воин в сверкающем панцире и шлеме, за спиной развивался красный плащ. Без сомнения, это был римский легионер, и он был не один, вокруг, взяв друзей в кольцо, топтались еще десяток солдат. Фадеев нервно хихикнул. Римский воин улыбнулся в ответ и вдруг со всего маху ударил Дениса обухом копья в висок.

— Диня, Диня, очнись!

Кто-то тряс его за плечи, стараясь добудиться. Денис ощутил это, и уже собирался было открыть глаза, как получил несколько шлепков по физиономии.

— Прекрати! — запричитал Фадеев и замахал руками.

Денис открыл глаза. Голова раскалывалась. Игорек маячил прямо перед ним. Парень осмотрелся: они находились в грязном, дурно пахнущем сыростью и испражнениями помещении с узкими зарешотчатыми окнами, через которые проникал тусклый свет. Вокруг, с напуганными до смерти лицами теснились еще с десяток пленников, а с улицы доносились радостные вопли толпы.

— Где Юля? — первым делом спросил Денис.

Игорек опустил взгляд. Все сразу стало понятно без слов — самые худшие Фадеевские предположения подтвердились, но «богатырь» все-таки произнес:

— Не было ее, когда нас взяли. Видать не вытянул ее переместитель. Эх, Юлька, Юлька… Диня, ты прости меня, это ведь моя вина, я ее не удержал, когда этот ящер крылатый меня полоснул…

Денис опустил взгляд, сердце предательски екнуло, захотелось плакать, но слез не было. «Юля, Юля, почему именно ты? И почему именно сейчас, когда… Об этом лучше не думать». Игорька успокаивать он не стал, поскольку всецело считал, что в гибели «ежика» виноват именно «богатырь», а не пресловутый птеродактиль. Но и злость вымещать смысла не было, вместо этого Фадеев спросил:

— А сами мы где?

— В казематах Колизея, — отозвался Игорек, подошедший к зарешетчатому окошку. — Взгляни.

Фадеев встал. Ноги были будто ватные, голова немного кружилась, он дотронулся до виска — на внушительной шишке запеклась кровь. Денис подошел к другу и взглянул в окошко. Перед ним предстала арена Колизея, усыпанная песком. На арене кружили два воина-гладиатора: мурмиллон в шлеме в виде рыбьей головы и в коротких латах с мечом-гладиусом в одной руке и огромным щитом в другой, против него стоял ретиарий — высокий негр без шлема и доспехов лишь наплечник слева являлся единственной защитой, зато в руках у воина была сеть и длинный трезубец. Гладиаторы кружили, никто не спешил начинать бой, оба примерялись. Наконец, ретиарий сделал пробный замах сетью, мурмиллон отскочил назад, чернокожий пустил в ход трезубец, но соперник отбил его гладиусом.

— Плохи наши дела, — вздохнул Игорек. — Выбраться отсюда будет сложно…

— Оружие? — сухо спросил Денис. Мысли все еще хотели возвратиться к Юле и последним секундам ее жизни, но парень запретил себе об этом думать, ища спасение в деле.

— Оба плазменных револьвера у Юльки остались, — хмыкнул Игорек.

— А переместитель?

— Он ведь у тебя был!

— Был, — вздохнул Денис. — Но когда я упал, его уже не было.

— Возможно, остался в лесу, — предположил Игорек. — Или легионеры заграбастали.

— Возможно, — пробормотал Фадеев, представив, что переместитель сейчас может лежать где-то на столе перед самим Цезарем. «А если тот вдруг им воспользуется? — подумал Денис. — Впрочем, это уже его проблемы. Попади Цезарь в двадцать первый век и место в психбольнице ему обеспеченно, где-нибудь по соседству с Наполеоном и Александром Македонским. Хотя, если он попадет в „Отдел защиты истинности истории…“ то шеф может быть еще и сумеет что-нибудь придумать!.. Да нет, даже если он поймет, где мы, то попасть сюда не сможет, ведь пресловутой машины времени не существует. Поэтому нам остается только…»

В этот момент ретиарий все же сумел накинуть сеть на противника и дернул. Мурмиллон упал, чернокожий кинулся к пойманной «рыбешке» и в ту же секунду вонзил бедолаге трезубец в предплечье. Мурмиллон закричал, выронил гладиус, а «рыбак» вогнал «вилку» «рыбешке» в бедро. Крик поверженного и радостный вопль обезумевшей от кровавого зрелища толпы. Ретиарий отступил от жертвы, победно вскинул вверх трезубец, толпа заликовала еще громче. Фадеев увидел, как римляне один за другим вытягивают вперед большой палец, а затем опускают его вниз. Горожане вечного города решили участь проигравшего. Чернокожий развернулся и выбросил вперед трезубец — три острия вонзились в шлем, пробили сталь и глазницы, на песок брызнула кровь.

«Вот наша учесть: кровь и песок», — с отчаянием подумал Денис.

Затем в сложившего в бою голову гладиатора вонзили цепи с крюками и под улюлюканье толпы уволокли с арены, оставляя на песке окровавленные следы.