Мы - псковские!

— Так где, значит, дуб стоял? — торжествует михалевец.

— У нас, — упрямится сосед.

— Ну зачем Пушкину твой дуб нужен, когда у него был свой? — горячится михалевец. — Совесть у тебя есть?

Упаси вас бог подвергнуть сомнению михалевский дуб — могут побить. Но если вы проявите горячий интерес и евангельскую веру, вам расскажут свою, самую точную версию знаменитых пушкинских строк. Вот она.

Пушкин, конечно, приезжал в Михалево ради красавицы Бухаровой, которую строгий брат держал взаперти под семью замками («в темнице там царевна тужит»). Дед Бухарова, слепой старик, бродил целыми днями, держась за протянутую по парку веревку, и рассказывал посетителям разные интересные истории («и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом»). Пушкин хотел похитить красавицу, именно которая, а не Наталья Николаевна Гончарова, должна была стать его женой, но жестокий брат разузнал про это и силой увез Пушкина из Михалева («через леса, через моря колдун несет богатыря»). Так что ничего у Пушкина не вышло, и его утверждение: «И я там был, и мед я пил» во второй своей части вызывает у местных жителей недоверие. Они убеждены, что получилось наоборот: «По усам текло, да в рот не попало».

У Пушкин-Камня мы пробыли остаток дня: сварили на костре обед, купались в озере, читали наизусть Пушкина — кто что помнил. А когда собрались уходить, я заметил, что Анатолий помрачнел.

— Расскажу приятелям, что побывал здесь, — признался он, — а они не поверят. Ведь о таком месте никто и не слышал...

Настоящими строками подтверждаю: да, Анатолий Писарев, техник из Ленинграда, является одним из немногих счастливцев, повидавших Пушкин-Камень.

Затем мы возвратились в Вышегород и пошли осматривать церковь. Она возвышалась на вершине высокого холма, забраться на который — уже кара Божья, наказание за грехи, смиряющее гордыню. Учитывая возрастной ценз верующих, священник должен был бы организовать продажу валидола. Построена церковь сто лет назад местным помещиком генералом Бибиковым. По преданию, он скатился на вороных с крутого холма, остался жив и в благодарность за чудесное спасение подарил Господу храм сей. Столь прекрасная издали, церковь сильно теряет при непосредственном знакомстве: видны старческие морщины, седина, дряхлая монументальность. Стены несокрушимые, на века: как рассказывают старики, раствор замешивали на белке, и вся крестьянская округа на десять лет позабыла вкус яичницы.

На стенах следы пуль: в годы войны фашисты расстреливали здесь партизан. Неудивительно, что, хотя ряды верующих сильно поредели, церковный двор ухожен и обсажен цветами. На братской могиле народных мстителей — имена погибших, и среди них — имя одиннадцатилетнего Гавроша, партизана Сережи Евдокимова. Сколько таких могил на многострадальной Псковщине...

ВЫШЕГОРОДСКИЕ КАРТИНКИ

Ночью на колокольне вышегородской церкви повис белый флаг. По селу пронеслось: — Религия сдается в плен!

Священник хватался за голову и стаканами пил валерьянку. Уж он-то знал, что закрепленный на недосягаемой высоте флаг свидетельствует не столько о капитуляции Господа Бога, сколько о явном избытке жизненных сил у безбожников-студентов.

В середине тридцатых годов произошло весьма прискорбное для местного прихода событие: Ленинградский горный институт, соблазненный причудливым вышегородским рельефом, создал здесь базу для летней практики. И с той поры по селу и его окрестностям с теодолитами в руках бродят сотни будущих геологов и геодезистов — крепкие, веселые парни и коротко стриженные независимые девушки. На горе возле церкви они воздвигли деревянные коттеджи, палатки, спортивные площадки, и по вечерам на всю округу разносятся студенческие песни под гитару и магнитофонные твисты.

— Изыди, сатана, — крестятся прихожане.

Куда там!

А появление флага на колокольне имеет свою предысторию. Лет восемь назад, не в силах противостоять искушению, несколько безбожников совершили ночной набег на фруктовый сад одного из руководящих деятелей прихода. Тот поступил не по-христиански, и всю ночь любители свежих фруктов сидели в озере и вымывали соль из пострадавших частей тела. И следующей ночью над церковью повис флаг — акция, которую студенты провели под лозунгом: «Креста на вас нет!» Священник откупился от студентов несколькими мешками яблок, но сила традиции велика: страдания коллег предшествующего поколения требуют отмщения, и каждое лето над злосчастной церковью взвивается флаг.

Вот и сегодня утром, проснувшись, начальник практики Николай Михайлович Свирщевский первым делом взглянул на церковь.

— Черти! — простонал он.

Предстоял унылый и долгий разговор со священником.

— Кто это сделал? — загремело по лагерю.

«Черти» недоуменно пожимали плечами. В их открытых и честных глазах светилась такая добродетель, что Николай Михайлович безнадежно махнул рукой и, как всегда, пошел на компромисс. Он ничего не видел, ничего не знает, никаких виновников нет, но флаг должен быть снят.

И следующей ночью сняли.