Мы обнимем смерть

Снаружи раздались шаги, и я остановилась, навострив слух – застучали тяжелые деревянные сандалии. Значит, не охрана. Не служанка. И все же шаги замедлились, и слабое перетоптывание смешалось с траурным звоном керамических мисок. Шаги замерли на некотором расстоянии от двери, но никто не заговорил. Я задержала дыхание. Я не смела надеяться, но все же… Быть может, оставшись наедине, только я и Дзай, мы сумеем прийти к взаимопониманию.

– Господин, – настороженно проворчал за дверью охранник. – Мне дали строгий приказ никого не пускать к… пленнице.

– Да, это мой приказ, – раздался голос, от которого у меня заныло сердце. – А теперь я даю другой. Я хочу с ней увидеться.

Я огляделась в надежде, что вдруг появится путь к побегу, но ничего подобного.

В замке заскрежетал ключ, дверь склада со скрипом отворилась, и в щель вошел лорд Оямада с подносом. Дверь сразу же закрылась.

– Я тут принес вам чай, – сказал он, и в его руке качнулся фонарь. – Решил, что вы еще не спите.

Похоже, он рассчитывал обнаружить здесь стол. Но, за неимением такового, с преувеличенным стоном из-за больных суставов опустил поднос на пол.

– Зачем вы пришли? – спросила я, оставшись у стены, когда он пригласил меня к чаю.

– Поговорить. Выпить чая, – ответил он, морщась, когда усаживался на колени. – В конце концов, это последняя возможность, и, что бы я ни думал о вашей семье и намерениях, вы обладаете ценными знаниями.

– И вы не казните меня, если я поделюсь информацией?

Лорд Оямада рассмеялся, звякнула керамика, когда он передвинул чайник.

– О нет, вас казнят в любом случае, но если вы верны империи, то поделитесь информацией ради нее.

– Только если я могу быть уверена, что вы не воспользуетесь этими сведениями ради собственного блага. Вероятно, вам интересно знать, какие лорды поставляют в армию больше всего солдат. Вам интересно знать, кто дрался за Катаси Отако во время восстания, а значит, какие семьи следует поддержать, а какие оставить на погибель, но увы, все эти записи остались в Мейляне, и вам до них не добраться, а может, левантийцы их и вовсе уничтожили.

Его губы изогнулись в безрадостной улыбке, и он разлил чай.

– Вы считаете себя очень умной, правда? Я беспокоюсь не о левантийцах. Они ничего не смыслят в обороне города.

– Тогда что вы хотите узнать?

– Ваши планы. Я понимаю желание отодвинуть Дзая и украсть его трон, когда в вашем распоряжении была армия, но теперь-то что вы из себя представляете? Всего лишь одинокая девушка без солдат, без семьи, без денег, но вместо того, чтобы сбежать в безопасное место, вы вернулись. Зачем?

– Потому что Кисия – это все, что я знаю. Все, что меня волнует.

– И что с того?

Он подвинул чашку по подносу и бросил на меня пронзительный взгляд из-под густых бровей.

Каков был мой план? Я ехала в Мейлян, чтобы найти министра Мансина, в уверенности, что он меня не покинул и уж у него-то есть план. Я цеплялась за эту мысль с одержимостью человека, у которого больше ничего нет.

Я подняла подбородок, так и не сев на пол рядом с лордом Оямадой.

– Мои планы – это мое дело.

– Так, значит, у вас был план? Это меня и удивляет. Вы так похожи на свою мать, а если императрица Хана чем-то и славится, помимо своих любовных связей, так это способностью метаться среди придворных как огненная стрела, не останавливаясь и не разбирая направления. Именно так она сожгла не меньше союзников, чем врагов. Вы уверены, что не хотите выпить со мной чая? Он очень неплох. К тому же это будет ваша последняя чашка. – Он отпил из своей, и его верхняя губа вытянулась над краем чашки, напоминая черепаший клюв. – Боюсь, Дзай не придет, – продолжил он, когда я так и не пошевелилась. – А вы надеялись, что это он? Да, думаю, именно так. Милый, впечатлительный мальчик. Дай вам шанс, и вы бы обвели его вокруг пальца разговорами. Жаль, он недостаточно взрослый, чтобы им можно было управлять с помощью передка, верно?

Он кивнул на чай, а потом еще раз поднес свою чашку к губам.

Визит прошел не так, как я ожидала. Без внука-марионетки, на которого следовало произвести впечатление, гордый, усмехающийся лорд Оямада выглядел совсем другим. Как и светлейший Батита. И я невольно подумала о том, как близоруко император Кин выбрал подобных людей в наставники своему сыну. Несомненно, он не собирался умирать.

Запах чая щекотал ноздри и увлажнял язык, и, неохотно ответив на любезность, я опустилась на колени рядом с лордом Оямадой, в круг света от фонаря, который он принес с собой. От чая медленно поднимались клубы пара, и на мгновение я перенеслась в детство, в покои матушки, когда мне велели сидеть смирно и молча, пока она одевается. Я наблюдала, как плывет пар от ее чая, меня завораживал блеск солнечного света на золотых шелковых нитях и мелодичное потрескивание циновок, пока по ним с шепотом ходили туда-сюда горничные.