Мы обнимем смерть

От слов Сетта у меня гулко забилось сердце. За всеми странностями возвращения к своему народу, хождения по горящему городу и воспоминаний о степях я почти позабыл, зачем вообще бросил вызов. Глупо было не догадаться, что капитаном Клинков станет Йитти, но по большому счету не имело значения, кого я вызвал, если смогу победить, потому что в одиночку мне со всем этим не справиться.

Страх затвердел железным комком в животе. Я нормально не ел несколько недель. Не спал. Не тренировался. Я только и делал, что бродил и надеялся, что рана заживет сама собой, хоть она и болела. Но что еще хуже – я не побрил голову. Я мог умереть невидимым для богов или забрать жизнь Йитти. Две ужасных концовки войны, в которой мы вообще не должны были участвовать, в том месте, куда вообще не должны были приходить. Возможно, до этого не дойдет. Йитти неглуп и, конечно, захочет того же, что и я, как бы Сетт ни мечтал остановить меня.

Несмотря на клубы дыма, Сетт легко шагал по умирающему городу, лошадь шла рядом с ним. Время от времени к нему подходил запыхавшийся Ошар, докладывал и снова убегал, оставляя нас безмолвно брести сквозь последний день Мейляна.

В следующий раз, когда к нам приблизились торопливые шаги, это оказался не седельный мальчишка, а пара кисианских солдат с молодой женщиной. Ее халат и пояс были измяты, из некогда аккуратного пучка выбились волосы. Она остановилась возле дома и заговорила, указывая на него, так быстро, что все звуки сливались воедино. Однако солдаты, похоже, ее поняли, оба кивнули и пробрались к зданию. В доме раздался грохот, и солдаты вышли, неся между собой старика. Женщина с ругательствами бросилась вперед и визжащим хвостом последовала за ними, пока они спешили к воротам.

– Некоторые из них слишком упрямы, – сказал Сетт. – Предпочитают умереть, вместо того чтобы покинуть дом.

Я их понимал, но промолчал.

– Гидеон не хочет, чтобы они умирали, – добавил он в ответ на мое молчание. – Теперь это его подданные.

– За исключением министра Мансина?

Настала очередь Сетта молча поджать губы.

– Ты не знал, что я там, – сказал я. – Ты пришел освободить его, не так ли?

Снова молчание.

– Вопреки приказу Гидеона.

– Тебе обязательно надо, чтобы я сказал это вслух? – огрызнулся Сетт и отвернулся, возможно, жалея о своих словах.

В дыму начали появляться силуэты. Площадь перед воротами до сих пор была полностью забита, левантийские Клинки и кисианские солдаты торопили беженцев. Огонь еще не дошел сюда, но от людей, пытавшихся убежать туда, где у них не будет ни домов, ни еды, ни будущего, исходил страх.

И там был Йитти, направлявший людей к воротам. Пеший, а не верхом, говорящий тихо, а не кричащий, помогающий и левантийцам, и кисианцам. И этому человеку я должен был бросить вызов.

Будто почувствовав тяжесть моего взгляда, Йитти посмотрел вверх, и наши глаза встретились над головами охваченных паникой горожан. Он криво улыбнулся, отчасти выражая печаль у меня в сердце.

– И снова здравствуй, Рах, – крикнул он сквозь шум. – Какой сюрприз увидеть тебя здесь.

Конечно, он знал, как и я, что когда-нибудь это должно было произойти.

– Рах хочет сразиться с тобой за должность капитана Вторых Клинков Торинов, – сказал Сетт прежде, чем я успел пробраться сквозь толпу и поговорить с Йитти наедине. – Что скажешь, Йитти?

Думая высказать ему свои мысли, поговорить, а не драться, я оглядел собравшуюся толпу. Никто из кисианцев не понимал наших слов, но все до единого левантийцы – и Торины, и Намалака – застыли, словно камни в быстрой реке беженцев. Я открыл рот, чтобы объясниться и попросить о помощи, но снова закрыл, не зная, кому могу доверять.

– Может, выйдем из города? – сказал я. – Найдем место, где будет потише и мы не рискуем сгореть заживо?

Кисианцы продолжали идти к воротам, крича и цепляясь друг за друга в панике, которой не было в начале дня. В отличие от нас, они не знали, что город поджигают по плану, чтобы дать им время спастись.

– Нет, – сказал Сетт. – Ты бросил вызов здесь, и Йитти должен ответить здесь.

– Сетт, город в огне…

– Я принимаю вызов, – сказал Йитти.

Он взялся обеими руками за рукояти сабель, но, кивнув на мою единственную, тоже вытащил только одну. Вокруг раздались вздохи и перешептывания. Позабыв о беженцах, левантийцы спешно вставали в круг. Жители Мейляна отхлынули в сторону, кисианские союзники Сетта кричали, но на них никто не обращал внимания.

Я облизал пересохшие губы, глядя, как разрастается круг. Среди Первых и Вторых Клинков Торинов толкался незнакомый человек из гурта Намалака, я узнавал каждое второе лицо в толпе. Лок, Хими, Истет, Тотун, Бах, Тефнут и даже Теп, многострадальный целитель Гидеона, опустился на колени впереди всех. Когда-то именно Йитти готовился лечить раненых, но сейчас он стоял передо мной, и его лицо не выражало ни малейших признаков потрясения, которое испытывал я. До этого не должно было дойти.

Глаза обратились ко мне, давая право вызвавшему говорить первым.