Мы обнимем смерть

– Истет, – прошипела Хими, – не делай этого.

– Эска был прав, – продолжила Истет, игнорируя слова сестры. – Ты просто слишком боялся бросить вызов гуртовщику, и нам всем пришлось отправиться с тобой в изгнание. И видишь, что стало с нашей честью? Моя душа тяжким грузом ляжет на весы Моны, но твоя их просто сломает.

– Эска бросил вызов и проиграл, – сказала Хими. – Боги сделали свой выбор.

Но я-то знал правду. Никакие боги не вмешивались в мой бой с Эской. И я не сражался лучше его. Я просто сильнее боялся, и с тех пор все крепче цеплялся за предписания нашего кодекса, но все больше Клинков ускользало из моих пальцев, оставляя меня ни с чем, кроме тяжести на душе.

«Твоя душа сломает весы».

Так много нужно сказать, но все признания вины и извинения слиплись в единую массу и запечатали мне губы. Что толку в словах? Слова не изменят прошлого. Не вернут Эску и Амуна, Кишаву и Оруна, и Джуту, смышленого молодого Джуту, у которого вся жизнь была впереди.

Я мог только сдержать вопль отчаяния, но, не дождавшись ответа, Истет скривила губы и указала на Чичи.

– Дзиньзо ты тоже потерял и заменил миленькой собачкой?

Сказать правду я не мог, но и лгать не хотел, поэтому обратился к Хими:

– Человек, которого я запер в каземате, тот, что сидел на троне в доспехах императрицы.

– Министр Мансин?

– Да, он еще здесь?

Я приготовился к новой вспышке гнева Истет, но сестры лишь неуверенно переглянулись.

– Почему ты спрашиваешь про кисианца? – поинтересовалась Истет.

– Потому что он мне нужен.

Истет снова скривила губы, но прежде, чем она успела наброситься на меня, между нами встала Хими.

– Рах, ты… – Она понизила голос до шепота. – Он нужен тебе живым?

Она не смотрела мне в глаза.

– Да. Я его освобожу.

Закусив губу, Хими снова многозначительно переглянулась с сестрой.

– Министр… был несговорчив. – Хими оглядела толпу слуг, спешащих через дворцовые ворота. – Он отверг все предложения, сделаные Сеттом от имени Гидеона. Но поскольку он отец императрицы Сичи и кисианцы его высоко ценят, его нельзя просто убить. Он…

– Императрицы?

Я произнес это слово достаточно громко, и человек, торопливо проходивший в ворота позади Хими, оглянулся и ускорил шаг, сжимая кучу бумаг и свитков, как ребенка.

– Да. Гидеон женился на госпоже Сичи, чтобы укрепить свою власть в империи. Я думаю, именно на этих условиях он получил поддержку… светлейшего Бахайна.

То, как крепко этот человек опутал Гидеона, повергло меня в страх.

– Я был в его замке. Светлейший Бахайн охотился за императрицей Мико, чтобы жениться на ней и потребовать себе трон, когда убьет Гидеона. Мне нужно освободить министра и попасть в Когахейру.

Хими еще раз обменялась долгим взглядом с Истет, как бы спрашивая разрешения. – Просто отведи его туда, пока никто его не увидел, Хими, – рявкнула Истет. – И пусть отвечает за последствия собственной головой. Для разнообразия.

– Ладно, – ответила Хими, переминаясь с ноги на ногу. – Сетт с гуртом Намалака увел из города почти всех, так что вряд ли нас увидят. Он внутри, но… – Она будто пыталась уговорить сама себя. – Ну, если он тебя не увидит… – Хими прикусила губу, прежде чем ответить на мой молчаливый вопрос. – Он зол, Рах. Зол на тебя, на нас, на Гидеона, на все.

Она снова бросила едва заметный взгляд на сестру, и Истет кивнула.

– Думаю, я смогу защищать ворота в одиночку какое-то время. – Истет махнула в сторону почти пустой площади. – Но лгать ради тебя не буду, Рах. Я не стану отягощать душу из-за тебя. Сама я не скажу Сетту, что ты здесь, но если он спросит, отвечу.

– Я не вправе просить большего.

Я сложил кулаки, поблагодарив ее. Истет только кивнула, отвернулась и стала разглядывать площадь, как подобает бдительному стражнику. Мы с Хими перестали для нее существовать.

Хими нервно сжала мне руку и тут же отпустила, скорчив гримасу.

– Пошли, – сказала она и поспешила сквозь ворота дворца. – Оставь собаку здесь.

– Нет, она должна пойти со мной.

– Почему?

– Потому что у меня послание для Мансина, а ни я, ни ты толком не говорим по-кисиански.

– Как и собака.

– Да, но ей и не нужно говорить. Она и есть послание.

Хими странно посмотрела на меня, а двое мужчин, увидев виляющую хвостом Чичи, едва не выронили плоский струнный инструмент, который они выносили из дворца.

– Чего они так уставились на собаку? – спросила Хими, торопливо поднимаясь по ступеням. – Редкая порода?

Она вошла внутрь, и после слабого вечернего света мы оказались в прохладном, пахнущем сыростью внутреннем дворце, куда я впервые попал совсем другим человеком.

– Нет, – ответил я, отгоняя воспоминания о Лео, с которыми до сих пор толком не знал, что делать. – По крайней мере, я так не думаю. Это собака императрицы Мико.

Хими остановилась.

– Ты рехнулся? – прошипела она, уставившись на Чичи, будто та внезапно отрастила сотню рук. – Императрицы Мико? Откуда у тебя собака императрицы?

– Долгая история. Если не хочешь идти дальше, я пойму. Я сам найду дорогу.

Хими переступила с ноги на ногу, посмотрела на собаку, на меня, оглянулась через плечо на дневной свет, лившийся в открытые двери, и тяжело вздохнула.