Мы-курги

Испокон веков делалось в этот день в Курге все. И даже мистер Ченгаппа вдруг превратился в важную и значительную фигуру. «Фигура» эта имела сегодя ритуальный характер. Во-первых, она была старшим мужчиной, во-вторых, должна была срезать первый колос. По вышеозначенной причине «фигура» имела тенденцию выйти из повиновения у своей жены. Ниламма смотрела на это сквозь пальцы (между прочим, пальцы не мешали видеть ей многое).

Кровь воинственных предков откровенно заговорила в мистере Ченгаппе, когда он, не таясь, вошел в 6aр и открыл новую бутылку. Неожиданно возникшей на пороге Ниламме он спокойно объяснил:

— Сегодня все должно быть новое. Бутылка тоже.

- Если ты надерешься… — грозно начала Ниламма.

- Кто здесь хозяин? Ты, женщина, или я? — спросил он, потрясая бутылкой. И «ритуальное сияние» разлилось по его опухшей физиономии. Ниламма отступила. Ритуальная фигура была неприкосновенной, даже если эта «фигура» не очень твердо держится на ногах. Когда другой нет, согласишься и на такую. Ощущая свою временную свободу и безнаказанность, «фигура» долго ходила по двору в купальном халате, не желая надевать белую ритуальную купью. Ниламма сначала грозила ему всеми предками. Предки не произвели впечатления на мистера Ченгаппу. Тогда Ниламма появилась с ружьем. Ченгаппа струхнул не на шутку и, быстро подобрав полы халата, юркнул в дверь своей спальни. Впопыхах он не заметил, что Ниламма держала ружье за ствол, а из такого положения не стреляют. Просто Ниламма держала это ружье под рукой, чтобы «ритуальная фигура», паче чаяния, его не забыла в самый ответственный момент.

Следующее явление мистера Ченгаппы было впечатляющим и значительным. На нем была новая белая купья, тюрбан с золотой каймой. Из-за пояса выглядывала серебряная рукоять пичекатти. Младшее поколение Ченгаппов встретило отца приветственными возгласами. Но мистер Ченгаппа, как и подобает уважающему себя кургу, не обратил на это внимания. Он важно уселся в кресло и в ожидании предстоящих событий углубился в чтение газеты.

Солнце постепенно клонилось к западу, затем исчезло за лесистой горой. Над Кургом встала нежно-опаловая закатная заря. И на этой заре время от времени расцветали причудливые гроздья разноцветного фейерверка. Фейерверк поднимался все выше и по мере угасания зари становился все ярче. Но вот в небе появилась кроваво-красная гроздь и рассыпалась золотистыми искрами. И в ответ сразу где-то забили барабаны и раздались взрывы петард. Бой барабанов нарастал, и взрывы приближались. Казалось, что невидимая вражескаская армия пошла на приступ Курга, штурмуя каждую его деревню одновременно. И когда взошла полная луна и заветная звезда «Рохини» мигнула ей красным глазом, вспыхнул, как на сторожевой башне, огромный костер во дворе имения. Такие же костры загорелись по всему Кургу; у каждого дома предков. И они послужили сигналом наступающей армии. Одно из ее соединений атаковало «крепость» Ченгаппов, сломило ее и ворвалось во двор, на английский газон. Мистер Ченгаппа немедленно ретировался в бар, чтобы отметить собственное «поражение». А «захватчики» под бой барабанов устремились к костру и закружились вокруг него. Их лица были вымазаны красной и желтой краской. Они гортанно запели, кружась вокруг костра, и ритмично прихлопывали ладонями темных рук. Огонь метался по их лицам, освещая их толстые губы и широкие носы.

Костер несколько раз взорвался петардами и рассыпался синими и зелеными искрами. Люди плясали вокруг костра и тянули руки к этим искрам, к метущемуся пламени и голубому диску луны. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, кем были эти люди. Они пришли из бараков и из соседней деревни. Они пришли разделить праздник со своими хозяевами, как приходили сюда поколения их предков. Эта ночь для них самих была полна важного смысла. Они танцевали и радовались. И радость их была искренней. Ибо в эту ночь на празднике своих хозяев они были главными и, по-видимому, сознавали это. Без них не появилось бы это золотистое поле, не было бы первого колоса. Их руки славно потрудились для этого. И чтобы там ни было, именно их труд принес такие чудесные плоды. И от этого они становились гордыми и свободными в эту необычную ночь.

Их праздничный ритуал был прост. Это был ритуал радости и завершенного труда, свободно выливающийся в быстром танце, в песне и огненной пляске костра. Это был ритуал тех, кто тяжело работал и вдыхал пьянящий запах благодатной и щедрой, но не принадлежавшей им земли. Земля принадлежала хозяевам, и это усложняло их ритуал. В нем участвовали духи предков и боги. И они должны были подтвердить в эту лунную ночь право светлокожих пришельцев на землю.