Мы - истребители

Сердце сжалось от недобрых предчувствий. Я старался не сводить наши отношения с прадедом до близких. Видел как-то фильм, как двойники касаются друг друга. Один был вроде из прошлого, другой из будущего. Так вот при касании они слились и взорвались кровавыми ошметками. Вряд ли это касалось нас, но лучше перебдеть, да и подставлять деда не хотелось своим знакомством. Мало ли что. Есть он на свете — и хорошо. Так же я попросил узнать судьбу своей прабабки. Мне не хотелось бы, чтобы с ней случилось то, что было в реальности. В моем мире. Окружение под Киевом, плен, бордель из военнопленных девушек. Побег. Партизанский отряд, где она прослужила до сорок третьего года и где встретилась с прадедом. Его сбили над лесом, в котором находилась та партизанская часть. Дальше завязалась любовь, в сорок четвертом родился дед, бабка до конца войны прожила в Москве у родителей прадеда. Вот так-то вот.

Когда я был в Москве, не раз проезжал мимо дома, где жили мои прапрародители. Зайти? А как я им представлюсь? Мол, дай-ка я зайду к незнакомым людям? Глупость. Потихоньку старался помочь им, на вопросы майора — ему все-таки донесли — ответил, что хочу помочь своему двойнику. Хоть одно родное лицо вокруг. Архипов посмеялся, но не мешал.

— Ранен?

— Не сильно, иначе бы в госпиталь отправили, а не в лазарете лечиться оставили, — за Никифорова ответил Рощин.

— Что у вас тут происходит? — наконец задал я самый насущный вопрос. Во мне восстал командир, отвечавший за своих людей и воюющий за правое дело. Я вопросительно посмотрел на Рощина.

— Пойдем в штаб, там и поговорим, — вздохнул комполка и, отдав несколько дельных команд, пригласил меня в машину.

Оказалось, в зданиях ничего не было. Пустые коробки, цель для немцев. Штабы аэродрома и стоявших тут частей располагались в землянках, что уберегало их при довольно частых бомбежках.

Бросив зимний шлемофон на стол, я скинул реглан и повесил его на спинку довольно дорогого стула.

— Откуда такая красота?

— Морячки подарили. У них лайнер на берег выкинуло, там много что с него поснимали.

— Понятно.

Присев на стул, я откинулся на спинку и вопросительно посмотрел на Рощина. Он был самым старшим в помещении и, как мне казалось, именно он должен был объяснить все, что тут происходит. Лететь куда-либо и искать места для аэродрома подскока без знания местной обстановки не просто глупо, а преступно. Мне нужно было знать все!

Просидели мы до ужина, и только после него я встал из-за стола и хмуро бросил:

— Дела. Как у вас тут все сложно.

Одну лишь суть происходивших тут событий можно было уложить в отдельную повесть, но если все же коротко…

Короче, сейчас на Керченском фронте натуральная ж… И это еще мягко сказано. Полк перевели сюда три недели назад и сразу попытались бросить в бой. Хотя какой бой? В то время на фронте установилось затишье, так что их попытались использовать, пока была возможность. Вот тут образовался первый камень преткновения с местным командованием. Их подчинили 51-й армии под командование генерала Львова. Вряд ли сам генерал отдавал распоряжения, все приказы шли от оперативного отдела армии. Рощин отказался выполнять самоубийственный для них приказ. Пытаясь объяснить, что они не знают обстановки, не знают местность, проще говоря, они не готовы. Однако начальники настояли. Но и тут подполковник сделал все по-своему: штурмовку полк произвёл и уничтожил артиллерийский дивизион, но перед самым закатом сумев уйти.

Так бы и длилось это противостояние с местным начальником штаба, если бы не прибытие… Мехлиса. Почти сразу все замерло. Инициатива практически умерла. Пока это спасало полк. Особых заданий не было, кроме пары налетов на первую линию вражеских окопов. Именно в один из таких вылетов и подловили «Як» прадеда. В жарком бою с десятком «мессеров» они потеряли три машины, но дали уйти «илам». Два «Яка» потеряли безвозвратно. Всего в эскадрилье капитана Горелика осталось пять боеспособных самолётов. Истребитель прадеда уже вернули в строй, сейчас на нем летал один из безлошадных пилотов. А вообще, с ПВО, к которой, кстати, относимся и мы, то есть наш полк, на Керченском фронте был швах. И это даже несмотря на то, как нас встретили на подлете к городу. Короче, всю систему ПВО надо было поднимать с низов.

Прадеда ранили довольно серьезно — множественные осколочные — но… Меня заинтересовала одна особенность: на полуострове не оказалось госпиталей. То есть совсем не было. Никифоров пояснил, что ближайший находился на Кубани. Раненые бойцы, получив первичную перевязку в полковой санроте, свозились с позиций в Керчь, откуда оказией на пароходах самостоятельно добирались до Новороссийска.

Красного креста на них нет. Это я про местное командование. Именно на нём лежала вина за отсутствие медучреждений.

И это только цветочки. В дальнейшем все оказалось намного хуже.