Мы Бреннаны

– Можешь идти, – предложила она. – Я написала Джеки. Они уже возвращаются. – Ей не хотелось, чтобы Кейл чувствовал себя обязанным оставаться, но еще она чувствовала, что он хочет еще что-то сказать, но не решается. И это нагоняло на нее больше страха, чем одиночество. Она чувствовала, что ее пробирает дрожь, словно она едва сдерживала чувства. Стоило хоть немного поддаться, и она не сможет себя контролировать.

– Я понимаю, ночь была долгой, – заговорил Кейл. – И наверное, у меня нет права обсуждать это сейчас.

– Кейл, думаю, нам не стоит…

– Но мне необходимо знать, почему…

Оба замолкли, когда свет фар грузовичка Джеки сверкнул в окне и растекся по прихожей. Потом они молча стояли, глядя друг на друга и прислушиваясь. Дверцы машины открылись и закрылись, снаружи донесся грохочущий голос Шейна, шаги раздались у крыльца и потом на ступеньках. Но ни Санди, ни Кейл так ничего и не сказали. Кейл не договорил свой вопрос, а Санди не сказала ему, что уже знала, о чем он собирался спросить.

Джеки открыл входную дверь, и все они собрались в прихожей. Шейн восторженно приветствовал Кейла, а Микки расспрашивал его о подготовке к вечеру открытия, до которого оставалось два дня. Санди отметила некоторую настороженность Кейла, когда он отвечал на вопросы отца. Подобно ей, Кейл, наверное, смотрел на ее отца иными глазами, не будучи уверенным в том, как расценивать обвинения Уэлша.

Через пару минут Кейл заявил, что ему пора домой. Из окна гостиной Санди смотрела, как он шагает по улице туда, где его ждут жена и сын.

* * *

После того, как отец и Шейн отправились спать, она посвятила Джеки в подробности посещения Билли Уэлша, отметая самобичевания брата о том, что он не остался с ней в пабе. Она рассказала, что ее отец обманывал их мать, и Джеки отреагировал так же, как и Денни: за мгновением отрицания последовало безрадостное понимание, что в этом есть какая-то доля правды.

Усталость брала свое, и Санди пошла наверх, хотя все еще надеялась поговорить с Денни перед тем, как лечь спать. Она не собиралась менять свое мнение по поводу полиции, но понимала, что расстраивает Денни. Наверное, из-за этого он чувствовал себя полным болваном.

Переступив порог своей комнаты, Санди представила, как недавно здесь ходил Кейл. Проверял окно, заглядывал на всякий случай в шкаф. Она упала на кровать. Куда бы они ни смотрела, повсюду она так или иначе ощущала его присутствие. Она бросила взгляд на награду над столом за рассказ, который она написала о нем. На книги на полках, которые они еще будучи школьниками читали вместе. Самые нижние ящики комода, где он когда-то прятал свою одежду.

В его квартире она проводила много времени, только это никогда не воспринималось как жизнь вместе. Ведь в любое время ее могли позвать домой: «Санди, мне потребуется твоя помощь в подготовке дома к праздничному ужину. Сан, у мамы дурное настроение, она тебя зовет. Шейн в эти выходные дома остается один с матерью. Ты не могла бы побыть с ними?» Денни с головой поглотили Тереза и стремление преуспеть с пабом, а Джеки учился в Нью-Йорке в частном университете Пейс. Санди редко отказывалась, чтобы избежать напоминаний матери о том, что они платят за ее обучение в колледже и предоставили Кейлу возможность стать владельцем бизнеса. Просто оно того не стоило. И потом частенько Кейл пробирался к ней и оставался на ночь. Двуспальная кровать их вполне устраивала. А на пол они перебрались потому, что пружины матраса своим скрипом и шумом могли разбудить домашних. Но даже так жили они неплохо.

В ее комнате впервые их «отношения» на полу стали воистину интимными – больше деваться им было некуда. Его дом исключался: в конце коридора лежал больной отец и какой-нибудь родственник или кто-то из их церковного прихода зачастую были рядом, чтобы по очереди ухаживать за ним.