Музыка как судьба

Оставляю в стороне очень важный момент: закрытости душевной моей подруги. Что она таит в своей душе? Это осталось для меня загадкой. Впрочем, я не Эдип, чтобы ее разгадывать... Что-то, очевидно, есть на душе, темное пятно какое-то. Есть! 15 мая Русская поэзия и стихи на русском языке Первая — выросла из самой народной почвы, из самой русской земли. Ее путь — от древних песен, былин, духовных стихов и т. д. (Пока этот вид народного поэтического искусства не изничтожился в частушке, в куплете под гитару; целый сонм Одесских куплетистов, песенных блатарей вроде Утесова, Бернеса, Высоцкого ес.) Русская поэзия: от Илариона, «Слова о полку Игореве», послепетровская «европейская» поэзия, Ломоносов, Тредьяковский, Державин, Батюшков, Пушкин и далее до наших дней — Русская поэзия. Послереволюционная эпоха: Блок, Сологуб, Гумилев, А. Белый (не-поэт «раг есс@епта»). Нет собственно поэзии, есть рифмованные мысли, иногда чувства, ощущения, какие-то неглубокие озарения... Золотому божку верил, А умер от солнечных стрел. Думой века измерил, А жизни прожить не сумел... Единственная его строфа”. Гении: Блок, Есенин... Судьбы: А. Белый, Клюев, Гумилев... Перелом в творчестве Есенина — 1922 год. Поэма «Пугачев», гибель Революции, гибель России. С этого времени в стихах Есенина лишь одна тема, чисто лирическая — «Гибель самого Поэта». Как бы спешит выговориться, уезжая в дальнюю дорогу... Жжх Роковое противоречие между народом и дворянской интеллигенцией было снято Лениным с подкупающей простотой. Уничтожены - оба! Интеллигенты «почитались» как «говно», русский народ, обманутый обещаниями земли и дележа прибылей от фабрик и заводов, мгновенно разложился в грабеже, пьянке, безбожии и распутстве. Перебиты аристократы, класс государственного чиновничества, фабриканты, землевладельцы, духовенство и вся церковная среда. Неслыханная утрата, лишившая народ какой-либо нравственной опоры и отдавшая его в руки Швондера, воцарившегося над всеми народами, сбитыми в 406

интернациональную кучу, доносившими друг на друга, убивавшими друг друга, оскотинившимися до потери всего человеческого... Жжх 4 Поэзия Русская: до Рубцова, Передреева, Прасолова (книга Кожинова)®, Вл. Соколова, Куняева, Кострова, Ю. Кузнецова, Лапшина. Некая вялость, прибитость средой, всеми этими Ваншенкиными... Жжх О духовной музыке Рахманинова, Танеева, Чеснокова («знатока»!), Гречанинова и иных. Мусоргский — великий духовный композитор (русского православия). Он открыл заново корневое русское искусство. Оно получилось из слияния древнего Византийства, попавшего в Россию, попавшего в глушь ее (на Север), в раскол, в культурную изоляцию, и там расцветшее невиданным цветом. Его не коснулось секуляризированное, обмирщенное, филистерское искусство Европы, абсолютно лишенное Божьего Духа, Высоты, Непостижимой тайны. Искусство полнокровное, могучее, хранившее народный дух, контактное с природой и ее жизнью, наполненной изначально Божественного смысла — непостижимого и вечного. Сила музыки Мус и тогда уже была почувствована замечательными музыкантами, но среди них не оказалось (кроме Н. А. Римского-Корсакова) ни единого человека, понявшего и почувствовавшего эту ослепительную Гениальность. Более того, именно в Москве, под воздействием злобного и завистливого П. И. Чайковского, сложилось унизительно-пренебрежительное отношение к этому озарению, открытию. Чайковский, Танеев и их школа насаждали бескрылый музыкальный академизм провинциально-европейского образца. Их музыка наследовала, главным образом, Бортнянского, Веделя и других. Здесь не [с]только не было музыкальных дарований, Бортнянскому никак нельзя отказать в таланте, в мастерстве (Болонская выучка!). Но здесь не было ни одной истинно великой личности. Лучшее, чего достигла эта школа, — «Всенощная» Рахманинова. Сочинение, несомненно, замечательное, много красивой элегической музыки, чудесно звучит хор. Пользование старыми темами киевского и знаменного распевов было большой находкой Рахманинова. Ему удалось найти этому мелосу новые и великолепные формы, гармонии прекрасны, хор звучит стройно и довольно разнообразно, хотя звучность несколько тяжеловата, густа, неразреженна, мало воздуха (как вообще у Рахманинова), все забито нотами, число их слишком обильно. Фактура решительно преобладает над мелосом, душа красиво грустит здесь, на своей Русской земле, но не летит к небесам. Музыка элегическая, грустная, покорная, размягченная (или умягченная). В ней есть нечто «ватное», как в фигурах Бориса и Глеба на иконах Нестерова. Все это напоминает Владимирский собор в Киеве, который я безумно люблю, как люблю и 407