Муссон

— Где Люк Джервис? — спросил Том.

— Должен быть с минуту на минуту… — начал Нед, но замолчал: тишину ночи разорвал крик — женский, полный тревоги. Все испуганно вздрогнули и потянулись к оружию, и в это время на деревянном причале показались две темные фигуры, бегущие к «Ласточке».

— Это всего лишь Люк, — с облегчением сказал Уил Уилсон, — а за ним его хозяйка. Надо побыстрей убираться. А то всем несдобровать.

— Отдать концы! — крикнул Люк еще с середины причала. — За мной гонится дьяволица!

Отдали концы, и «Ласточка» начала медленно отходить от причала. Люк пробежал последние несколько ярдов; жена гналась за ним, гневно крича и размахивая длинной палкой. Люк перепрыгнул с причала на корабль.

— Люк Джервис, вернись! Ты не можешь бросить меня с выводком ублюдков, которых насовал мне в живот, и не оставить ни единой монеты и ни клочка одежды для них. Тебе не сбежать в Африку, чтобы спать там с черными шлюхами!

— Прощай, моя костлявая голубка.

Джервис встал на ноги. Теперь, когда его отделяло от берега двадцать футов воды, он осмелел и послал жене воздушный поцелуй.

— Увидимся через три года. Или через четыре. А может, и больше.

— Что станет со мной и моими невинными малютками? — взвыла она, внезапно переходя от бешенства к унынию. — Неужто в тебе нет ни капли жалости? — И она разразилась жалобными рыданиями.

— Продай «Ворон»! — крикнул ей Джервис. — Этого и тебе, и твоему выводку хватит на двадцать лет.

— Я не стану ждать твоего возвращения, Люк Джервис. — Ее тон снова изменился. — Есть много хороших мужчин, готовых занять место в моей постели.

— Все они очень храбрые люди. — Люк помахал над головой шапкой. — И достойны тебя больше, чем я, мой маленький цветочек!

Корабль остановили на реке Медина милей выше Коувза. Том приказал Неду закрасить французское название шлюпа, но не заменил его новым. Шлюп ничем не выделялся среди других небольших кораблей, стоявших на якоре. Экипаж предупредили о необходимости соблюдать осторожность, особенно — не болтать на берегу о том, откуда корабль и зачем и куда плывет.

Рейнольдс явился сразу, как получил записку Тома. Когда доктор вырезал пулю, Том лежал на решетке в своей новой каюте. Аболи держал Тома за руки, а Уил Уилсон — за ноги. Первый же надрез Рейнольдса обнажил мягкий свинцовый шар, и доктор вытащил его из распухшей, воспаленной плоти. В том месте, где пуля задела ребро, виднелась яркая металлическая полоска.

Затем, пока Том метался и истекал потом на решетке, врач проверил раневой канал, идущий вдоль грудной клетки.

— Есть! Весь пыж и кусок твоей рубашки впридачу.

Хирург гордо продемонстрировал дурно пахнущие трофеи, держа их пинцетом. Он показал их Тому, который лежал в поту, сжимая зубами деревянный брусок.

— Думаю, теперь рана быстро заживет. — Рейнольдс принюхался к гною и выделениям из раны. — Чисто, как добрый девонский сидр. Разложение еще не проникло в кровь. Однако я оставлю в ране перо, чтобы гной вытекал беспрепятственно. А через три дня приду и извлеку его.

Когда Рейнольдс извлек перо, он объявил, что проведенная им операция — шедевр хирургического искусства.

И осушил кувшин доброго сидра, предложенного Томом.

Под влиянием сидра он без протестов и размышлений принял предложенный ему Томом пост корабельного врача.

— В последний год я едва не умер от скуки. Ни приличная пулевая рана, ни удар саблей не озаряли моих дней. Ничего, кроме сопливых носов и ожогов, — признался он за вторым кувшином сидра, когда они сидели на открытой палубе у грот-мачты. — Мне часто снились теплые дни на Берегу Лихорадок.

Тут снизу донеслись тяжелые удары, и несколько минут спустя из люка показалась голова старшего плотника.

— Работа закончена, капитан. Можете плыть, куда душа пожелает.

Том нанял команду из трех местных плотников, чтобы закончить переоборудование «Ласточки». Выполняя требования Тома, они работали по сменам — весь день с утра до темноты и ночью при свете фонарей. Он заплатил им за отлично выполненную работу и распрощался с ними.

Тем временем он отправил Уила Уилсона и Неда Тайлера на пароме через Солент,[17] собрать тех моряков, которые уже согласились участвовать в плавании. Эти матросы дожидались вызова Тома в портах и рыбачьих деревушках от Плимута до Портсмута.

Том и мастер Уэлш поехали с Уилсоном и Тайлером в Саутгемптон. Они обходили купцов и торговцев, приобретая припасы, чтобы снабдить «Ласточку» на время долгого трудного пути, и товары на продажу. По опыту последнего плавания с отцом Том знал, какие товары пользуются особым спросом у черных африканских племен.

Он заказал и оплатил почти две тонны хлопчатобумажных тканей, две тысячи головок топоров, пять тонн медной проволоки, пятьсот ручных зеркал, тонну венецианских стеклянных бус, двадцать фунтов иголок, сотню дешевых мушкетов с пороховницами и мешочками с пулями и тонну разнообразных безделушек и дешевых украшений. Большая часть всего этого в течение недели была переправлена через Солент и благополучно убрана в трюмы.