Мушкетер

– У вас очень странный вид. Если бы сейчас была ночь, я предположил бы, что вы встретили привидение. Но конечно же это не так – горящие щеки, ввалившиеся глаза, блуждающий взгляд… – Атос развел руками. – Уж не влюбились ли вы? Я заходил к вам утром. Мушкетон сообщил, что вы не ночевали дома. – Он укоризненно покачал головой. – Право, друг мой, постарайтесь не попасть в зависимость от женщины. Как бы ни была она красива, как бы вы ни были влюблены – все рано или поздно заканчивается печально. Обман, лицемерие и вероломство – вот что ждет нас в конце увлекательного приключения… – Атос вздохнул, а я впервые подумал, что приступы меланхолии моего друга, сопровождаемые пьянством, возможно, связаны не просто с трагической историей, но с историей обманутой любви. И еще мне пришло в голову, что замечание о привидении, высказанное мушкетером, разумеется, в шутку, куда лучше подходило к тому, что произошло со мной, чем вполне серьезное предположение о любовном свидании.

Нам оказалось по пути. Атос проводил меня до ротных квартир. Его появление изменило течение моих мыслей и немного меня развеяло. Беседовали мы главным образом о предстоящем смотре гвардейских рот, объявленном его величеством, и об экипировке, которой предстоит обзавестись к этому событию. Атос сообщил, что слышал о желании короля видеть, например, всех гвардейцев моей роты в черных бархатных камзолах; мушкетерам же предписали обзавестись новыми кирасами и касками. Необходимо было также позаботиться о состоянии оружия и лошадей. Моего друга заботили денежные проблемы, а я с благодарностью вспомнил об увесистом мешочке г-на Лакедема.

– Черт побери, – меланхолично вздохнул Атос, – мне даже заложить нечего! А между тем совсем не мешало бы обновить клинок моей старушки шпаги, не говоря уже о каске и нагруднике…

Я напомнил о великолепной шпаге с позолоченным эфесом, которая украшала его скромную квартиру на улице Феру. Мушкетер нахмурился.

– Она ни при каких обстоятельствах не покинет своего жилища, – ответил он. – Мой дорогой Портос, шпага, о которой вы говорите, принадлежала моему предку. Это не оружие, это память. А память не следует выносить на плац. Память – то имущество, с которым человек остается до конца своих дней. – На лицо моего друга вновь набежало облачко, которое, впрочем, быстро растаяло. – Однако не стоит унывать. Не зря сказано в Евангелии: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их»… – беспечно улыбнулся Атос. – Правда, они и не служат мушкетерами его величества. Словом, подождем – вдруг Небо и правда пришлет мне новый нагрудник.

– Боюсь, вы для этого не самый лучший христианин, – в тон ему заметил я. – Лучше воспользуйтесь моим кошельком. Вы так часто выручали меня, что можете не считать себя при этом чересчур обязанным.

Мы как раз дошли до ворот казармы, у которых должны были распрощаться. Но Атос остановился скорее от удивления.

– Вашим кошельком? – спросил он недоверчиво. – Вы разбогатели? Черт возьми, если это правда, я рад за вас! Но вам ведь и самому следует позаботиться об экипировке!

– Ерунда, – ответил я, извлекая мешочек. – Думаю, тут хватит на двоих. Все-таки снаряжение гвардейца дешевле, чем мушкетера.

Увидев содержимое мешочка, мой друг присвистнул.

– Вот так так! – сказал он. – Уж не герцогиня ли в вас влюбилась, дорогой мой? Берегитесь, Портос, знатные дамы легко делают нас своими игрушками… Что ж, я воспользуюсь вашим щедрым предложением. Мне чертовски не хочется закладывать фамильный перстень. Я просто не смогу его носить после того, как он побывает в грязных лапах ростовщика, и, значит, вынужден буду продать его.

– Хватит ли вам четырехсот ливров, дорогой Атос? – спросил я, покраснев против воли – не столько из-за высказанного предположения о богатой любовнице, сколько из-за упоминания о ростовщике. Совсем недавно, да что там – всего лишь вчера! – я бы говорил о руках ростовщика с той же брезгливостью, что и мой друг. Совсем недавно я мог сказать о ком-то: «Скуп, как жид».

Сегодня же многое изменилось. Изменился я сам, хотя мне казалось, что это мир вокруг меня стал иным.

Атос все еще пребывал в нерешительности. Он крайне щепетильно относился к денежным долгам, и сейчас ему было неловко воспользоваться неожиданной щедростью младшего товарища. Я повторил свое предложение, и он согласился с явной неохотой, сказав, что предлагаемой суммы ему хватит с избытком.

Я тотчас отсчитал ему четыреста ливров. Еще раз поблагодарив меня, мушкетер отправился по своим делам, я же испытал чувство облегчения, хотя обычно искал общества друзей. Но сейчас мне более всего хотелось остаться в одиночестве и попытаться привести в порядок чувства и мысли.