Муравьиный лабиринт

– Легко сказать. Я похож на человека, который в состоянии лететь за новым углем? Опять же тут ведьмари все время крутились.

– Знаю, – сказала Рина, отрывая наконец доску. – Точнее, сегодня узнала.

Говорить про сожженный сарай и что только страсть к бродяжничеству спасла Гавра от смерти она не стала. Вряд ли Гамов ей поможет. Разве что согласится оставить Гавра вместе с Алем? Но об этом можно поговорить и позднее.

Они добрались до водонапорной башни. Рина не поняла, как Гамов в таком состоянии смог подняться по веревке, но он смог, хотя и отдыхал дважды. Сама она потратила на подъем куда больше времени. Правда, еще привязывала к веревке доску, чтобы после затащить ее наверх.

Когда Рина наконец оказалась в комнате, Гамов лежал на полу, обмотанный какой-то фольгой, и стучал зубами.

– Это еще что? – спросила она.

– Американское электрическое одеяло. Лучше спальника. Оно сохраняет мое тепло.

– Я так и поняла. Смотри не перегрейся! – сказала Рина. Со стороны завернутый в фольгу Гамов был похож на несчастную, стучащую зубами шоколадку.

Рина нашла топор, разделала доску от забора и, несмотря на сопротивление, растопила буржуйку. Железная печь нагрелась, начала потрескивать. Краска воняла не так уж и сильно. Тепло быстро наполнило комнату. К тому времени Рина уже завесила дверь той же шторой, в которой раньше запуталась.

Гамов перестал стучать зубами. Высунул руку, недоверчиво потрогал печку и торопливо отдернул пальцы. Железо было накалено докрасна.

– Великая вещь – американское одеяло! – сказала Рина.

Гамову не хотелось признавать поражение.

– Ну ты понимаешь: тут огромная доска! Ясно, что какое-то небольшое тепло будет. А там одна маленькая горстка угля и… Почему все разбросано? Тут что, был обыск?

Рина оценила четкий перевод стрелок. Чик – и снова компас показывает на нее. Вот он, братцы, Северный полюс и оплот всемирного негодяйства!

– Гавр, – объяснила кратко.

– Да-а? Опять не слушался?

– Слушался. Это я ему так велела.

Гамов тупо уставился на Рину.

– Велела что?

Рина ушла от ответа.

– А Аля ты чем кормишь? Давно хотела спросить.

– Ничем. Сухой корм тоже закончился. Каждую ночь Аль куда-то улетает… Не удивлюсь, если в Копытово стало меньше кошек.

– Гавр тоже кошек любит. Дохлых.

– Думаю, Аль тоже не живыми их ест, – равнодушно признал принц пилотажа. – Все равно не понимаю, что он в них нашел. Какие-то кошки… брр!

– Точно, – сказала Рина, пытаясь подстроиться под его мышление. – Количество протеина и аминокислот в сухом корме гораздо выше, чем в дохлой кошке. К тому же в кошке нет витаминов и минеральных солей, столь необходимых вашему любимцу, чтобы всегда ощущать себя полным…

– Из рекламы бы тебя выгнали, – сухо оборвал ее Гамов.

– За что?

– За плагиат и опошление торговых ценностей. И еще за цинизм. Если человек сам во что-то не верит – никогда никого не убедит, хоть в лнпешку расшибись.

– Ты про корм, что ли?

– Я про все. Корми своего Гавра мерзлыми кошками, посылай ко мне Сашку с бульоном и будь счастлива! Я все сказал!

Гамов снова закашлялся. Рина положила руку на его лоб. Он был не особенно горячим, но каким-то липко-влажным.

– Думаю, правда, воспаление легких. Я свяжусь с Лехуром. Он заберет тебя на машине, – сказала она решительно.

Лехура Гамов, оказывается, знал.

– Это который из шныров ушел, но в ведьмари не пришел? Друг Кавалерии?

– Да.

– В больницу нельзя. Тилль отследит. У него все базы данных.

– Лехур что-нибудь придумает. Тебя можно и не заносить в базу. Или под другим именем. Да и у Тилля не столько людей, чтобы прочесывать все больницы.

– А Аль? – слабо возразил Гамов.

– Останется здесь. Я присмотрю.

– Он тебя не будет слушать.

– А если запереть?

– Начнет биться. Переломает крылья.

Гамов закрыл глаза. Ему приятно было ощущать руку Рины у себя на лбу.

– Не убирай, если тебе не противно, – попросил он. – Пожалуйста!

– А если оставить с ним Гавра? – предложила она.

Гамов ответил не сразу, и стало понятно, что он колеблется.

– Не знаю. Вдвоем им, конечно, будет спокойнее. Все-таки маленькая стая. Аль – вожак, а Гавр – типичный подчиненный самец…

Рина убрала ладонь с его лба и демонстративно вытерла ее о штору.

– Перелом носа заживает долго. А укусы еще дольше. Особенно если человек незадолго перед этим ел рис с курятиной, – мстительно сказала Рина.

– Я не ел, – с поспешностью сказал Гамов.

– Зато я ела. Это дежурное блюдо Суповны.

Рина озабоченно потянула рукав, готовясь по кентавру связаться со ШНыром. Прямой связи с Лехуром у нее не было, и она спешно соображала, что теперь скажет Кавалерии. Гамова та, конечно, не бросит и Лехура уговорит, но без игры бровями, сдувания со лба челки, риторических обращений к императору Октавию и прочих проявлений директорского «ндрава» наверняка не обойдется. Кавалерия есть Кавалерия, да и от Гамова она никогда не была в восторге.