Читаем Муравьиный лабиринт полностью

Гуля, которую берсерк, вынужденный держать еще и вырывающегося Афанасия, придерживал недостаточно крепко, заголосила и повисла у Леши на плечах. Он легко стряхнул ее. Но и сброшенная, Гуля продолжала биться, царапаться и кричать.

– Не трогай его! Слышал ты! Ты не знаешь, с кем связался! Спорим, ты сегодня вечером умрешь? Все, ты поспорил!.. Он мой жених! – кричала она.

Несмотря на крайность своего положения, Афанасий был поражен. Он никак не ожидал от нее такой отваги. Дионисий Тигранович заинтересованно вспорхнул со стульчика.

– Правда? А ну погоди, Леша! Погоди, тебе говорят!

Берсек, начавший уже входить в особый раж и деревянными пальцами раздиравший Афанасию губы, неохотно остановился и, схватив того за куртку, поставил на ноги, рывком повернув к Белдо.

– Это правда? – спросил глава форта магов, заглядывая Афанасию в глаза. Тот покраснел. Всего противнее, что где-то в глубине души он испытывал к старичку подлое заискивание. Только бы пощадил!

– Так правда, мой мальчик? Красивый, с поэтическими локонами, шныр и скромная Золушка, которая бегает между моим фортом и фортом Долбушина? Жених и невеста?

– Правда, – выдавил Афанасий, ощущая глубинно гниющее в нем предательство.

Ему вдруг вспомнилось, что когда-то, лет в двенадцать, он показал полицейским подъезд, в который за минуту до этого забежал воришка. Хотя понятия не имел, что это воришка, да и про полицейских не знал, что они полицейские, поскольку те были в штатском. Просто разгоряченные, обозленные люди, которым он из внезапного ужаса выдал беглеца со всеми потрохами.

Белдо пошевелил в воздухе пальчиками, точно вырывал у себя волосы, однако к голове так и не прикоснулся и ни одного волоса при этом не утерял.

– Ах, ах, ах! Как я глуп, как бестактен! Взаимное притяжение двух любящих сердец принял за банальный шпионаж! Ну что же мне сделать, чтобы искупить ошибку? Разве что обвенчать вас по нашему обряду? Обряд этот придумал один из моих далеких предшественников, очень хороший и мудрый человек. До сих пор не пойму, за что шныры всадили в него пнуф при выходе из телепортации? В результате половина хорошего человека оказалась непонятно где! С другой же половиной наша организация вынуждена была с печалью расстаться. Ну разве не зверство? Ты, кстати, не знаешь, кто именно это сделал?

Афанасий замотал головой. Белдо опечалился его незнанию, но, впрочем, так же кратковременно, как до этого рвал волосы.

– В любом случае он уже умер. Лет сто уже прошло. Дело давнее, чего ворошить? – великодушно сказал старичок. – Но на брак-то вы оба согласны? А, Гуленька! Ты как, ладушка моя? Замуж хочешь?

Гуля с готовностью кивнула.

– А ты? – спросил Дионисий Тигранович, строго поворачиваясь к Афанасию.

– Кто? Я? А ну да! Да!

Афанасий затравленно следил за блестящими щипчиками в руках у Леши, которые тот почему-то, несмотря на его теперешний статус жениха, совсем не спешил убирать. Афанасий надеялся, что подготовка к браку будет долгой, займет не один день. Его, конечно, отпустят в ШНыр за костюмом, надо же привести себя в порядок, а там возникнет какая-нибудь непреодолимая причина… Нет, он, конечно, будет рваться к браку всем сердцем, но, понимаешь, дорогая, срочный нырок на двушку спутал все планы! Но ты не плачь, мы обязательно будем вместе! Мы и сейчас вместе! Посмотри мне в глаза! Ну вот, ты опять плачешь!

Но, увы, этим надеждам не суждено было оправдаться. Шустрый старичок так стремился осчастливить молодых, что обошелся без черного костюма с бабочкой и длинного белого лимузина. Афанасий так и не понял, когда в руках бывшего деятеля балета возникла длинная, блестящая игла. В игольное ушко, там, где обычно находится нить, было продето нечто зеленое, покрытое светлой слизью.

Не успел Афанасий опомниться, как его ладонь была насильно прижата к открытой ладони Гули, и Белдо сшил их иглой сквозь треугольник кожи между указательным и большими пальцами. Боль была острой, но кратковременной. Спустя несколько мгновений он уже ничего не ощущал. Едва берсерки отпустили его, отдернул руку. Крови не было – только легкий розовый след от иглы, зеленая скользкая нить тоже исчезла.

Его больше не держали. Лишь взволнованная Гуля стояла рядом, заглядывая ему в глаза. Внезапно она вскрикнула, и Афанасий понял, что тоже готов кричать и страдать потому только, что страдает Гуля. Он бросился к ней, схватил за руку, стал успокаивать. Ему неважно было, что рядом маячат три берсерка. Они вдруг стали второстепенны и абсолютно неважны, точно фигуры второго плана на выцветшей картине.

Дионисий Тигранович любовался молодоженами, прижимая ладошки к груди.

Перейти на страницу:

Похожие книги