Мультяшка

Мира укусила себя за щёку с обратной стороны, почувствовала солоноватый вкус крови, потом на губы скатились горячие, такие же солёные слезинки, в носу свербело, горло сжимало, было сложно дышать. С большим трудом Мире удавалось гасить в себе рыдания, она сдерживалась, позволяя лишь безмолвные слёзы. Стюардесса подходила несколько раз, предлагала напитки, интересовалась самочувствием.

У Миры не было ни единого сомнения в том, что дедушка быстро исправит то, что совершил Максим Аркадьевич, не ему тягаться с Сильвестром Прохоровичем. Она плакала не из-за денег, она оплакивала своё доверие, свою влюблённость, наивность. Оплакивала дни и ночи, проведённые в «фиктивном браке», глупую надежду, что это навсегда, а иногда, что это и есть любовь.

Мира сжала зубы, она знала, что такое потеря, знала, что жизни нет только после смерти, во всех остальных случаях жизнь продолжается. Хочешь того или нет, но солнце взойдёт в нужный ему час и уйдёт за горизонт в положенное время. Земля совершит свой оборот, Луна будет влиять на приливы, Гольфстрим на климат, а Мирослава рано или поздно справится и с этой потерей, сделает выводы и научится с этим жить.

Она задавалась вопросом, как могло произойти подобное. Дедушкины юристы, больше похожие на цепных псов, стерегущих добро хозяина, чем на людей, как они допустили подобное? Как сам дедушка не увидел бреши в договоре, почему допустил? Куда смотрела Целестина? О чём они все думали?! Произошедшее не укладывалось в голове, не складывалось в ровную, понятную для Миры картину, но было правдой.

В зоне прилёта стояла Целестина, как всегда худая, высокая, со сжатыми губами, она окинула цепким взглядом Миру, как просканировала, вздохнула и направилась к автостоянке. Охранник, который находился рядом со встречающей, потоптался, поинтересовался багажом - его не было, - и двинулся следом за девушкой, прикрывая её со спины.

В машине Мира молча протянула планшет, куда скинула файлы, показанные Машей, и смотрела на реакцию Целестины, которой не последовало. Целестина внимательно посмотрела, явно понимая, что содержат файлы, видя больше, чем Мира, и отложила планшет в сторону, он скользнул по кожаной обивке сиденья и упал вниз, на пол, - только это неровное движение выдало волнение помощницы дедушки.

- Девочка, ты неправильно поняла, - прошелестела Целестина и ещё раз вздохнула, на этот раз горько.

- Неправильно? Это не мои деньги уходят? И это делает не мой якобы муж?

- Твои. Муж.

Целестина не любитель пускаться в долгие разговоры. «Твои» и «Муж» - это очень мало для объяснений.

- Целестина, а что происходит? - Мира откинулась на спинку и посмотрела внимательней на женщину.

Бледнее обычного, руки немного трясутся, самую малость, кончики пальцев, но эта малость бьёт по глазам, заставляет паниковать.

- Лучше тебе всё расскажет дедушка, - Целестина вздохнула и улыбнулась. - Приедет завтра утром и расскажет.

- Куда он уехал?

Мирослава округлила глаза. Дедушка не покидал поместье уже много лет, очень редко, по неотложным делам, но и в этом случае всегда ночевал дома. Должно было случиться что-то из ряда вон, чтобы он покинул поместье на сутки, а то и больше.

- В домик, - коротко ответила Целестина. - Ты не заставала, а он часто туда наведывается, всегда один, и не любит, чтобы его беспокоили.

- Он не рассказывал...

- А что бы это изменило? Ты бы поехала с ним?

- Нет, - Мира упрямо тряхнула головой.

Слишком много личных воспоминаний, до сих пор слишком болезненных, чтобы пересилить себя, заставить. Когда-то они ездили туда всей семьёй на семейные торжества, потом пришлось жить там с Целестиной, пока Мира не улетела из страны, обещая себе, что никогда не вернётся в это место. Она бы и в поместье дедушки не возвращалась, но её не спрашивали - возвращали.

- Дедушке достаточно твоего глухого сопротивления в годовщины, требовать от тебя большего не стоит, да и бесполезно. Ты никогда не поступала так, как он хотел, и никогда не поступишь. За это он всегда выделял тебя, любил больше всех внуков.

- Это потому, что я девочка, - Мира слабо улыбнулась.

- Нет, потому что ты - это ты. Ты всегда могла настоять на своём, тебя никогда нельзя было уговорить или подкупить, только заставить силой. Когда-нибудь, я уверена, тебя нельзя будет и заставить.

- Тогда почему он заставляет? - вскинулась Мира. - Каждый год, зачем?

- Человек живёт столько, сколько его помнят. Он боится, что ты забудешь, и они умрут окончательно. Это не слишком умно, но твой дедушка всего лишь человек, однажды ты это поймёшь.

Мира зажмурилась, резь в глазах стала нестерпимой. Она не для этого летела, она не хотела вспоминать гибель семьи, не хотела говорить об этом, ей нужно разобраться с файлами, с Максимом Аркадьевичем, а не рыдать на заднем сиденье автомобиля, хлюпая носом на весь салон.

- Отвези меня в домик, - смахивая горячие слёзы, проговорила Мира.

- Девочка?

- Отвези, - упрямо сжала губы и уставилась в окно, смотря, как на развилке машина свернула по некогда знакомой дороге и двинулась в сторону от поместья.