Читаем Мухтар Ауэзов полностью

В таком вот художественном пространстве, питаясь энергией из разных и на разное расстояние удаленных, но равно мощных источников, пребывает эта давняя пьеса, которой начинал почти полувековую дорогу в литературе Мухтар Ауэзов. Но ближе всего ей, конечно, национальная фольклорная стихия. По прошествии тридцати лет, участвуя в создании фундаментальной истории казахской литературы, академик Ауэзов напишет, между прочим, главу, посвященную романическому эпосу казахов «Козы Корпеш и Баян-Сулу», который сам же он ранее и опубликовал, и предшествовала этой публикации долгая история. Незадолго до своей смерти (1850) прославленный акын и сказитель Жанак Камбаров напел этот эпос Чокану Валиханову. Двадцать лет спустя другой вариант текста (всего их накопится около сорока) записал во время путешествия по степи, когда он проделал путь от Омска до Ташкента, академик В. В. Радлов. Но акыны — последователи Жанака, и прежде всего Бейсембай, разложивший эпос на семнадцать речитативов и напевов — каждому персонажу свой, — следовали версии учителя. Ее же возьмет за основу и Мухтар Ауэзов. С научной основательностью и даже дотошностью опишет он приключения этого творения народного духа. Выделит, конечно, и тот примечательный факт, что, проехав в 1833 году вместе с В. И. Далем по казахским аулам, Пушкин записал в путевой тетради сжатое содержание «Козы-Корпеш». И международная среда бытования этого насквозь национального сказания возникнет — академик вспомнит, что, сравнивая «Козы-Корпеш» с произведениями европейского фольклора, Г. Н. Потанин в свое время восторженно воскликнул: «Это самое ценное произведение литературного наследия на всей земле». Наконец, скажет он, что между Семипалатинском и Капалом есть старая могила, которую давняя легенда приписывает несчастным влюбленным. Точно так же в Вероне сегодня вам непременно покажут гробницу, где упокоились Ромео и Джульетта, но это, кажется, обыкновенный рекламно-туристический трюк.

Ничего этого двадцатилетний дебютант на театральной ниве, конечно, не знал — за вычетом разве одинокой могилы, которая не могла не подействовать на его поэтическое воображение. Быть может, он и самого эпоса еще в ту пору не читал, хотя, скорее всего, слышал, должно пройти еще лет семь-восемь, перед тем как он прочитает его целиком. Впрочем, это не так уж важно, Ауэзов жил в той жизненной атмосфере, которая и породила народную фантазию, и сама была ею порождена.

Не случайно в «Енлик и Кебеке» не обозначено время действия — события могли случиться вчера, а могли и в XVI–XVII веках, как раз тогда, когда сложился, с опорой на старинный, тысячелетней давности сюжет, романический эпос.

Это тоже история любви, любви торжествующей и скорбной, это тоже рассказ о чувстве, стремящемся освободиться из-под бремени обычая.

Это тоже рассказ о племенной вражде и всем, что ее сопровождает, — доблести и ничтожестве, благородстве и коварстве.

Слава легендарного Козы бежит впереди него, как и слава батыра Кебека. «Он один дал бой пятнадцати отборным батырам, которые, подобно матерым волкам, рыскали впереди полчища найманов. И какой еще бой! Семерых сразу свалил в кучу, а остальных восемь обратил в бегство и долго преследовал по пятам. Тогда полчища врагов, оставшись без главарей, кинулись опрометью куда глаза глядят, как табун лошадей, на которых в метельную ночь напала стая волков. И Кебек был везде!» — так живописует подвиги героя один из персонажей пьесы, но рассказ этот скорее безымянный, рассказ-предание. Кебек же — безупречный герой народной легенды, как и Козы.

Точно так же сходятся и женские роли.

«Баян-сулу» значит «верная красавица», и вот в каком облике предстает эта четырнадцатилетняя девушка перед слушателями героической песни:

С тонкой талией, с округлой, как яблоко, шеей,Красотой своей Баян всех превзошла.В теле ее нет изъяна, шелковисты ее волосы,Длинные косы ее достигают колен.Как бутон цветка ее рот, зубы, как жемчуг,Не сотворена еще в мире девушка, подобная ей.

А вот — портрет невесты из рода найманов:

Дом, покидая, плачу я,Слезы-алмазы трачу я.Пышное белое платье на мнеСветится, как туман при луне.
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии