Мудрость толпы

Отвратительный – и потенциально смертоносный. Савин стиснула кулаки. Заставила себя произнести:

– Король Орсо… и я…

Лео отмахнулся:

– Ты что, забыла? Чертова Селеста дан Хайген уже рассказала мне, что вы были любовниками.

– Не это.

Ну, то есть и это тоже – но было и нечто гораздо, гораздо большее. До сих пор она не могла произнести это без потрясения, думать об этом без отвращения… Савин крепко зажмурилась, слыша в ушах шум крови, и выпалила:

– У нас один отец!

Молчание. Открыв глаза, она увидела, что Лео хмурится, разглядывая ее. Недоумевая. Словно подозревая, что плохо расслышал.

– Погоди-ка…

– Король Джезаль и моя мать были любовниками! Давным-давно. Еще до того, как его сделали королем. И в результате родилась я.

– Так Орсо – твой брат? – прошептал Лео.

Она скривилась.

– Да.

– Вот почему он меня не повесил…

– Может быть. Отчасти.

Лео откинулся назад, хмурясь в потолок.

– То есть… моя жена…

Она снова закрыла глаза, чувствуя, как горит лицо.

– Да.

– …старший ребенок короля Джезаля?

– Что?!

То, что она с энтузиазмом практиковала инцест, по-видимому, не пришло ему в голову. Или, по крайней мере, другие аспекты сделанного открытия интересовали его гораздо больше.

– А наши дети – внуки короля Джезаля! Во имя мертвых, Савин, это значит, что наши дети могут быть наследниками престола!

В его голосе не звучало страха или негодования. В нем звучало возбуждение. И это почему-то обеспокоило ее еще больше.

– Но разве ты не видишь… – Савин села на кровати, нервно прижимая к себе скомканное одеяло. – В какой опасности мы из-за этого оказались… в какой опасности они оказались…

– Конечно, конечно! – Он сжал ее руку, блестя глазами в свете свечи. – Но опасность и благоприятные возможности часто ходят вместе.

Савин воззрилась на него.

– Так часто говорил мой отец.

– Который? Костлявый? – Он наклонился с постели и выудил с пола свою железную ногу. – Не могу сказать, что мы с ним хорошо ладили.

Лео вложил культю в подбитое мягким гнездо и принялся застегивать пряжки.

– Но никто еще не отрицал, что он был умным ублюдком. Ладно, Савин, нет времени лежать. Меня ждет работа!

И он ухватил свою трость и встал.

Савин сидела в молчании, слушая, как он со стиснутыми зубами хромает прочь из комнаты. Щелк, клац, всхрип… Щелк, клац, всхрип… Эта смесь хитрости, безжалостности, пылающего честолюбия и непрекращающейся боли была ей более чем знакома.

Ей доводилось слышать, что каждая женщина, в конце концов, выходит замуж за своего отца. До этого момента она всегда считала себя исключением.

Нужная работа

Солнце садилось огромным огненным пятном вокруг Цепной башни, светя сквозь зимнюю дымку и фабричный дым, над обломанными зубцами частично разрушенных стен Агрионта. Они уже более или менее отказались от попыток их разрушить. Еще одна работа, сделанная на четверть, как и большинство вещей, предпринимавшихся с начала Великой Перемены. Не считая убийств, конечно.

Площадь Маршалов стала теперь площадью Мучеников – море каменных плит с высеченными на них именами ломателей и сжигателей, убитых за двадцать лет чисток Костлявого. Молотки стучали целыми днями – тук, тук, тук! – добавляя все новые. Сотни имен. Тысячи.

Теперь посмотреть на казни приходило меньше народа, чем когда Судья только взяла власть в свои руки. Может быть, устали от вида крови. А может быть, от холода. От холода-то наверняка – нынче стоял собачий мороз. Когда самые сердитые кричали оскорбления обвиненным, из их ртов вырывались облачка пара.

Броуд не видел большого смысла в том, чтобы кричать на тех, кто и так уже все равно что мертвый. Но он и сам в эти дни ходил, что называется, мертвецки пьяным. Почти все время, что был на ногах. Мертвецки пьяный, совсем как в Стирии. Единственный известный ему способ, чтобы пройти через все это.

Это было общество в миниатюре – на площади Мучеников. Все возможные типы людей и все возможные типы хищников, которые на них кормились. Можно было бы подумать, что аристократы и чиновники постараются держаться подальше – но нет, они тоже были здесь. Бывшие леди с красными лентами в прическах и бывшие лорды с красными пятнами на костюмах. Эти выкрикивали оскорбления громче всех остальных, словно это могло их спасти от того, чтобы стать следующими.

В Агрионт привезли повозки и устроили на них импровизированные сувенирные лавки, распивочные и закусочные на колесах. Какой-то предприимчивый ублюдок превратил караульное помещение в ломбард, где ты мог продать свои часы за четверть стоимости и идти прямиком наверх, где находился бывший офис какого-то чиновника, превращенный в бордель. Книжные шкафы были отодвинуты, чтобы освободить место для непристойных игрищ, столы стали кроватями, мягкие кресла – берлогами для курения шелухи. Предприимчивые люди всегда найдут способ.