Мудрость толпы

– Ничего подобного, мать твою растак! – завопила Рикке, так что он отвернул свое сморщенное старое лицо, словно от холодного ветра. – Это символ того, кто здесь главный! Если я позволю Черному Кальдеру его занять, он кусок за куском отвоюет обратно весь Север, и мы окажемся там же, где начали. Только теперь у нас не будет Инглии, чтобы нам помочь. Что там, от Клевера ничего не слышно?

– Ничего, – отозвался Трясучка. – Но мы знаем, что Кальдер собирает людей.

Черствый снова закивал.

– Он никогда не делал ничего наполовину. Сейчас, должно быть, у него уже целая армия, готовая выступить.

– Но зима еще не кончилась, – тихо проговорила Корлет. Все повернулись, чтобы поглядеть на нее, и она немного порозовела, но упрямо продолжила: – Конечно, сейчас уже не так холодно, как раньше, но на дорогах к Керрагому все еще полно снега. Кальдер ни за что не выступит, пока не потеплеет. До весны достаточно времени, чтобы люди успели добраться до Западных Долин и вернуться обратно.

Трясучка выглядел не особенно довольным. Даже меньше, чем обычно.

– Рискованно.

Рикке ужасно не хватало катышка чагги во рту, но Изерн не было, и катать их было некому, так что придется обойтись.

– Надо быть готовым рисковать, если хочешь выиграть. Черствый! Собирай всех людей, без которых мы можем обойтись.

Тот бросил озабоченный взгляд на Трясучку.

– Ладно.

Рикке подтащила его ближе к себе и понизила голос:

– Все, как мы обсуждали, Черствый. Ты ведь помнишь, что мы обсуждали?

– Помню, – отозвался он. – Можешь на меня положиться.

Рикке нахмурилась.

– Вот не люблю, когда люди говорят, что на них можно положиться. Сразу приходит на ум, что это запросто может оказаться не так. У моего отца было три боевых вождя: Красная Шляпа, Оксель и ты. Я вспоминаю их с нежностью. Ну, кроме Окселя, он был та еще задница. Но ты – последний, кто остался от тех времен. – Она протянула руку и аккуратно поправила на нем кольчугу. – Не хотелось бы, чтобы ты кончил так же, как они.

– Они оба были убиты на круге, – сказал Черствый.

Рикке со значением глянула на него исподлобья:

– Я знаю. Я ведь сама это и подстроила.

Повисла пауза. Черствый сглотнул.

– Да, я помню, что мы обсуждали.

– Вот и прекрасно! Тогда принимайся за дело, старый ублюдок! Я желаю видеть, как Гвоздя подвесят за его гребаные яйца!

– А разве они… я не знаю… не оторвутся?

– Я не имела в виду буквально. – Рикке поскребла в голове. – Хотя, пожалуй, если это произойдет, это будет даже в чем-то символично.

Во всяком случае, после этого наверняка никто не станет жаловаться, что она держит себя чересчур мягко.

Черствый устало кивнул, кликнул за собой воинов Уфриса, и они затопали к двери.

– Я думала, вы двое никогда не наговоритесь, – пробормотала Корлет.

– Чертовы старики, ты же знаешь, как с ними бывает. – Рикке положила руку на плотные плечи девушки. – Ты дала мне сегодня мудрый совет.

– Ну… просто это показалось правильным.

– Никогда не бойся высказывать то, что у тебя на уме. Теперь, когда Изерн больше нет, хороший совет мне не помешает. Да, честно сказать, и когда она была здесь, мне порой не хватало чего-то здравого в этом роде. «Сердце из камня», да «возлюбленные луны» и вся эта ее гребаная болтовня… Я хочу, чтобы ты держалась ко мне поближе.

Корлет моргнула.

– Конечно, вождь.

– Я знаю, это тяжело, когда на тебя вот так неожиданно падает ответственность; кому и знать, как не мне. Но твои плечи ведь вполне годятся для такого бремени, а? – И Рикке обхватила ее еще крепче, ведя к двери. – Забавная штука, как судьба сводит с нужными людьми… Однако, сдается мне, ты хочешь проведать свою бабушку. Сходи, убедись, что у нее хватает топлива для очага по такой погоде.

Впрочем, было уже далеко не настолько холодно, как прежде. С арки наверху капала талая вода.

– Ага, – отозвалась Корлет. – Так я и сделаю.

– И принеси мне чашечку этого ее супа, ладно? – крикнула Рикке ей вслед, глядя, как она пробирается через двор к воротам. Снег уже почти весь стаял, остались только островки слякоти по углам возле стен. – Лучший суп в Карлеоне, клянусь!

Рикке весело помахала ей – но потом, когда Корлет скрылась из виду и она опустила руку, ее улыбка угасла, плечи поникли, и беспокойство снова вцепилось ей в глотку.

– Клянусь мертвыми, – пробормотала она, – нелегкое это дело, быть вождем.

Трясучка подошел и встал рядом.

– Наверное, поэтому все и предупреждали тебя, что будет тяжело, – заметил он своим свистящим шепотом.

– Ну да, но у меня ведь привычка – не слушать того, чего я не хочу слышать.

– Да что ты говоришь?

– Нужно все время выглядеть так, будто ты знаешь правильную дорогу. – Рикке поняла, что снова теребит ожерелье, и убрала руку. Дурная манера, все это теребление и ковыряние. От этого она выглядит слабой. – Словно ты всегда во всем уверен, даже если ты сомневаешься до усрачки на каждом шагу.

Она оглянулась вокруг, удостоверяясь, что никто не смотрит, потом подняла на него взгляд.

– Я все правильно делаю, Трясучка? Скажи, что я делаю все правильно!

– Не дергайся, – отозвался он, искоса глянув на нее. – Это всего лишь суп.