Мудрость смерти

В Гере затухает всё дионисийское, будто она и вовсе не богиня древнегреческого пантеона.

Особняком среди греческих богов стоит титан Прометей, о котором Эсхил написал свою трагедию. Трагический герой (оговорка не случайна, так ведут себя именно герои, а не боги), восставший против Силы, как предустановленности, как неизбежности, хотя у него нет сил для подобного противостояния Силе (не случайная тавтология).

В «Прикованном Прометее» Эсхила сквозь различные сюжетные линии проступает своеобразный треугольник, Прометей – Зевс – Ио, совсем не любовный, а смысловой, но и будучи смысловым, скорее эмоционально-экстатический, чем рассудочный, услышать его мелодию не менее важно, чем разгадать его смысл.

Неуязвимый Зевс и две уязвимости, уязвимый Прометей и уязвимая Ио, с некоторой долей условности можно сказать, уязвимость мужская и уязвимость женская, уязвимость Силы, перед другой Силой, и уязвимость Слабости, перед лицом той же Силы.

Прометей титан, титаны проиграли схватку олимпийским богам, они сброшены в Тартары, в преисподнюю, а представитель побеждённых Прометей не подчиняется Зевсу, предводителю победивших.

Во-первых, Прометей не собирается делиться «тайной вестью» о том, кто отнимет у Зевса власть: до Зевса сыновья отнимали власть у своих отцов, Зевс намеревается избежать такой участи.

… может быть, сам Эсхил прозрел, что дело не в «тайной вести», мудрость, которая позволяет избежать страха перед будущим, не в узнавании иллюзорных «тайн», а в приятии «великой тайны» самой жизни …

Во-вторых, Прометей передаёт людям Огонь, а тем самым, по мнению Зевса, совершает поступок наивный и глупый, ведь они люди, хилые однодневки, гнулись и будут гнуться перед ударами судьбы, зачем их провоцировать на сопротивление, что только внесёт сумятицу в их жизнь.

… хор в «Прикованном Прометее» в отчаянье скажет Прометею: «Неужто ты не видишь Всё бессилье людей, уродство, хилость… Их жизнь – день!» …

В результате Зевс приказывает приковать Прометея к скалам, чтобы орёл вновь и вновь выклёвывал его печень, которая у Прометея, как у бессмертного, будет снова и снова вырастать.

Ио, во многом повторяет судьбу Прометея.

Во-первых, вновь «тайная весть».

Не буду уходить в мифологические дебри. Скажу только, что Ио обычно отождествляется со своей сестрой Адрастеей, вместе с которой они воспитали Зевса, а Адрастея, в свою очередь, отождествляется с Немесидой, которая наблюдает за справедливым распределением благ среди людей (греческое neme-cab, «справедливо негодую»). Адрастея впоследствии становится воплощением Судьбы, наказывающей Зевса за гордыню.

Не исключено, что святотатством связи Зевса с Ио можно объяснить, почему Гере так ненавистна Ио, почему она стремится если не уничтожить (это не в её власти), то унизить, растоптать её?

Не исключено, что святотатством связи Зевса с Ио объясняется и тот факт, что Зевс так вяло защищает Ио, даже клянётся Гере, что никогда больше не будет любить Ио (и это всесильный громовержец ?!).

Во-вторых, Ио, гонимая, мучимая, с молчаливого согласия Зевса, страдает не меньше Прометея. В этом смысле мифологические мотивы, которые не могли быть неизвестны Эсхилу, отступают перед мотивами человеческими, слишком человеческими.

Ио сначала превратили в корову, эту «корову-девушку», больно жалит и жалит овод (проделки безжалостной Геры), Ио вынуждена вечно странствовать по миру, но избавиться от овода нигде не может.

И вечно гонимая, почти безумная от отчаяния Ио встречает в своих скитаниях прикованного к скале, стенающего от боли, Прометея.

Чем-то неуловимым, не столько смыслом, сколько «музыкой», эта встреча напоминает эпизод встречи Приама и Ахиллеса. Узнавание боли другого смягчает собственную боль, «море печалей» Прометея смягчается при встрече с «пронзительным ужасом» Ио.

Печальную мелодию стонов Ио

…так и хочется пропеть это имя: Ио, ИО, И-О-О-О-о-о-о, звук как эхо, переходит в отзвук …

сопровождают жалобные стенания могучего Прометея.

Приведу небольшой отрывок из диалога Прометея и Ио из «Прикованного Прометея» Эсхила.

«Ио

Не знаю, где от ужаса

Мир и покой найду.

Услышь! Вся больная, плачет корова-девушка.

Прометей

Любовью сердце опалила Зевсово,

И бродит, мучаясь. Герою затравлена.

Ио

… мои скитанья, боль моя

Скажи, они когда-нибудь окончатся?

Прометей

Не знать об этом лучше для тебя, чем знать.

Ио

Того, что претерпеть мне суждено, не прячь!..

Прометей

Конца и срока нет моим мученьям,

Пока не рухнет Зевса всемогущество.

Ио

А разве рухнет Зевса власть когда-нибудь?

Прометей

Тогда б возликовала ты, наверное.

Ио

Ну да! Ну да! От Зевса стыд и боль моя.

Прометей

Тогда узнай и радуйся. Погибнет Зевс.

Спаситель мой из рода твоего придёт.

Ио

Что ты сказал? Мой сын тебя от зла спасёт?

Прометей

В колене третьем, после десяти колен»

Может показаться, что это хеппи-энд по-эсхиловски, но это не совсем так. И дело не в том, что так долго ждать, дело совсем в другом.