Мудрость сердца

«Человеческая душа, – говорит Сен-Мартен, – это фрагмент „вселенского божественного“». Тем не менее он считает, что она состоит из одного-единственного свойства, воли, которую он, в свою очередь, смешивает в своем сознании с желанием. Но желание, по его теории, является основой, корнем нашего существа. Как раз посредством желания «Бог первоначально вошел в нас, и посредством желания мы способны вернуться к Нему; потому что оно, будучи результатом разъединения двух экзистенций, из-за близости их природы, испытывающих нужду в единстве, необходимо существует как в Боге, так и в человеке. Желание в человеке до той поры, пока он не испорчен, есть развитие божественных свойств, что существуют в нас, а желание Бога – это передача его свойств, инфильтрация того чудесного сока, без которого человек иссушается и остается одиноким и изнуренным… Вот почему Сен-Мартен определяет человека как желание Бога и указывает нам как на высочайшее достоинство, которого мы можем добиваться, как раз достоинство l’homme de désir[157]»[158].

Прежде чем перейти к «письму» от 1812 года, которое Луи Ламбер пишет своему дяде, может быть небесполезно заметить, что в послании госпоже Ганской (1846) Бальзак объясняет, что у него никогда не было матери и что к восемнадцатилетнему возрасту мать сделала его жизнь настолько несчастной, что он покинул ее дом и обосновался на чердаке в Париже (улица Ледигьер), где вел жизнь, описанную в «Шагреневой коже». Следует также иметь в виду, что, когда он объявил о своем намерении оставить юриспруденцию ради литературы, родители дали ему лишь один год, в течение которого он должен был доказать способность стать литератором. В послании госпоже Ганской Бальзак говорит о ненависти, которую мать испытывала к нему и его сестре; он также пишет: «Она убила Лоранс, но я – я живу». В этот парижский период жизни, как свидетельствует он в «Луи Ламбере», закончились его «замечательное детство и не понятая никем юность». В письме «раскрывается борьба его души в тот момент, когда для него кончалась юность и начинала расцветать роковая способность к творчеству». И, словно заканчивая горький крик душевного страдания, еще живого в памяти, он спрашивает: «Существуют ли высокие души, пытающиеся сосредоточить силы в долгом молчании с тем, чтобы восстать полностью способными к власти над миром при помощи слова или дела?»

Зрелище «парижской цивилизации», представшее глазам Луи Ламбера, – это картина гниющего мира. Гибель и разложение, которые ощутил Бальзак столетие назад, сейчас, по-видимому, достигли максимума. Ныне каждый великий город извергает вонь до небес, но как раз из его гибели художник должен черпать свое вдохновение. Я передаю суть сетований Луи телеграфной выборкой: