Мудрец

Брови Миротворца свирепо нахмурились. Он подошел к борту и грозно произнес:

Вас надоело слушать, лицемеры!
Своим словам не верите вы сами,
Других же искушаете сверх меры
И вдоволь наделяете грехами.

Не стану с вами спорить я напрасно,
Увещевать и убеждать не буду,
Но есть законы, коим все подвластны,
И есть грехи, судимые повсюду.

И племя то, что в мире горе множит,
Убийство грешным делом не считая,
Само себя когда-то уничтожит,
Направо и налево убивая.

За тем же, кто решил, что кража не преступна,
Что можно брать у друга, у соседа,
И страх, и зависть бродят неотступно,
И смерть с косой идет за ним по следу.

Любой в таком роду живет во страхе
Укажут пальцем — ты уже на плахе.

Одобрительное побулькивание перешло в недовольный ропот. Миротворец не отошел от борта, а остался, сжимая посох в руке, он смотрел на возмущенных утопленников.

— Напрасно гневно молнии ты мечешь! — раздался хриплый голос.

Напрасно нас в грехах ты обвиняешь!
Старик, ты сам себе противоречишь,
А нас ты в лицемерье упрекаешь!

Ты говоришь есть племена, что нарушают
Законы, что другие исполняют
Но где тогда закон, что крепок, нерушим?
Скажи, иначе все слова твои — лишь дым!

Губы Миротворца насмешливо скривились.

Я за свои слова перед Творцом в ответе,
Я не бросаю их как кое-кто на ветер
«Закон един для всех», — я вам сказал
И ни единым словом не солгал.

А кто его нарушит — тот ответит
Пред тем, кто создал все на свете,
Пока живет, и даже после смерти
Грешивший от возмездья не уйдет, поверьте.

Голоса снизу превратились в неуверенный рев.

— Ты добился своего, странник, — простонал капитан. — Теперь они уж точно нас потопят. Матросы! Весла будут нашим оружием!

Матросы подняли было весла, но в этот миг Луа показала вниз и крикнула:

— Глядите!

Они посмотрели и — невероятно! — увидели, что головы утопленников удаляются от корабля.

— Мы спасены! — крикнул один из матросов — Они уходят! Они пропускают нас!

Так и было. Через несколько минут утопленники исчезли в волнах Подул ветер, корабль поплыл вперед.

— Все из-за тебя. — Другой матрос злобно смотрел на Кьюлаэру. — Они пришли за тобой. Если бы тебя не было на борту, этого бы не случилось.

От его взгляда воина бросило в дрожь. Но злость остыла, когда капитан победно закричал:

— Мы победили! Те, кого мы везем, одолели утопленников! Будет что рассказать в портовых кабаках: утопленников можно победить стихами!

Но даже Кьюлаэра понимал, что капитан ошибся дважды.

* * *

Странно было почувствовать под ногами твердую почву после недели, проведенной в море. Перетаскивая на берег ящик с золотом, Кьюлаэра бросил взгляд на горы, казавшиеся такими близкими, что он готов был поклясться, они смогут добраться до них к вечеру. Он обернулся, чтобы вслед за друзьями поблагодарить капитана, а потом пошел за Миротворцем и Китишейн в сторону маленького портового городка. К его изумлению, они остановились у постоялого двора.

— Что это вы придумали? — спросил он. — Давайте-ка сразу дойдем до гор! Мы легко доберемся до них засветло, если не будем задерживаться!

— Туда два дня пути, Кьюлаэра. — Миротворец взглянул на горы, вечно встающие над городом из дымки облаков. — Они выше, чем кажутся, а значит, и идти нам дальше.

Кьюлаэра внимательно посмотрел в глаза мудреца. Вроде бы он был равнодушен, но чувствовалось, что его грызла какая-то тоска. Китишейн спросила вместо Кьюлаэры:

— Что тебя тревожит, Миротворец?

— Когда я в прошлый раз был на этом берегу, здесь не было никакого города.

Кьюлаэра удивился и оглянулся в сторону города казалось, что он стоит здесь уже не одну сотню лет простые и крепкие бревенчатые избы, склады — такие же, только в два раза больше, дома без окон, просторный постоялый двор. Сколько же лет Миротворцу? Кьюлаэра поторопил остальных.

— Идемте же скорее!