Мудрая кровь

Придя в себя, Енох нигде не заметил Хейзела Моутса. Он коснулся головы и посмотрел на пальцы – на кончиках пальцев была кровь. Глянув на траву, Енох увидел алую капельку, и пока он смотрел на нее, капля как будто потекла маленьким ручейком. Сев ровно, чувствуя мурашки на коже, Енох опустил в него палец и на самой грани слуха уловил, как пульсирует его кровь – тайная кровь – в самом сердце города.

Енох понял: что бы ни требовалось от него – сегодня было только начало.

Глава 6

Тем вечером Хейз ездил по городу, пока вновь не наткнулся на слепца и девушку. Они стояли на перекрестке, дожидаясь зеленого света. Хейз проехал за ними на некотором расстоянии четыре квартала по главной улице и свернул затем на боковую. Проехав в темноте мимо сортировочных станций, Хейз заметил, как они в конце концов поднимаются по крыльцу похожего на коробку двухэтажного дома. Когда слепец отворил дверь, из проема на него упал столбик света. Хейз вытянул шею, желая получше разглядеть лицо проповедника. И когда он проезжал мимо, девушка обернулась, поворачивая голову так, словно бы та была посажена на пружину. Хейз столь близко приник к окну, что лицо его казалось приклеенным к стеклу портретом. Он заметил номер дома и табличку: «Сдается жилье».

Затем он отправился обратно в центр города и остановил «эссекс» у кинотеатра. Дожидаясь, пока закончится сеанс и люди повалят на улицу, Хейз посмотрел на небо. Огни кинотеатра горели очень ярко – луна, изредка скрывающаяся за облаками, выглядела бледной и неприметной. Покинув салон, Хейз забрался на капот машины.

У стеклянного киоска покупал билеты худощавый низенький мужчина с тонкой и длинной нижней губой. За ним пристроились три полные дамы.

– И напитков для моих девочек, – сказал мужчина кассирше. – А то еще помрут с голоду у меня на глазах.

– Ну не душка ли? – прокричала одна из дамочек. – Послушаешь его – обхохочешься!

Из фойе вышли трое парней в красных атласных куртках. Подняв руки, Хейз провозгласил:

– Где же коснулась вас кровь, которой вы спасены?

Три дамочки разом обернулись и воззрились на него.

– Мудрый тип, – произнес тощий мужичонка с таким видом, будто его собирались оскорбить. Трое парней пошли дальше, толкая друг друга в плечи.

Выждав секунду, Хейз снова прокричал:

– Где же коснулась вас кровь, которой вы спасены?

– Провокатор, – сказал мужичонка. – Вот чего я терпеть не могу, так это провокаций.

– Эй, парень, ты из какой церкви? – спросил Хейз, указав на самого высокого из троицы в красных куртках.

Парень в ответ заржал.

– А ты? – нетерпеливо спросил Хейз, указывая на второго паренька. – Из какой церкви?

– Из Церкви Христовой, – ответил тот фальцетом, не желая не говорить правды.

– Церковь Христова? Я проповедую от Церкви Бесхристовой. Я член и проповедник ее, в ней слепой слеп, хромой не ходит, мертвые не воскресают. Спросите меня, что это за церковь, и я отвечу: моей церкви Христос не осквернил своей кровью и искуплением.

– Проповедник, – сказала одна из дамочек. – Идемте.

– Внемлите мне, люди, я несу истину, – вещал Хейз. – И проповедовать стану всяким и везде, где меня выслушают. Я проповедую, что не было Грехопадения, потому как падать во грех неоткуда, и не случалось Искупления, поскольку искупать нечего, и не было Суда, ведь нет Греха и Искупления. Все ложь, кроме одного: Иисус – лжец.

Мужичонка повел девиц в кинотеатр, парни в красных куртках пошли своей дорогой. Однако на улицу повалило еще больше народу, и Хейз обратился к ним с теми же словами. Люди ушли. На их место встали другие, и Хейз произнес свою речь третий раз. Люди ушли, а на их место никто больше не вышел. Не осталось никого, кроме женщины в билетном киоске. Оказывается, она все это время смотрела на Хейза. Кассирша носила очки со стразами в оправе, и волосы у нее были уложены в подобия сарделек. Приникнув к окошку в передней панели, женщина прокричала:

– Если у тебя нет церкви, то и здесь нечего проповедовать!

– Моя церковь – Церковь Бесхристовая, дамочка, – ответил Хейз. – Если Христа нет, то незачем и церковь строить.

– Если ты сейчас же не уберешься прочь, я вызову полицию.

– В городе полно других кинотеатров, – сказал Хейз. Слез с капота, сел в машину и поехал дальше. В тот вечер он проповедовал еще трижды и только потом отправился к миссис Уоттс.

Утром Хейз поехал к дому, в который накануне вошли слепец с дочерью. Нужный дом был вторым в целом квартале одинаковых, обшитых желтой вагонкой строений. Поднявшись к парадной двери, Хейз нажал кнопку звонка, и через несколько минут на порог вышла женщина со шваброй. Хейз сказал, будто хочет снять комнату.

– А вы кто? – спросила женщина. Высокая и худая, она напоминала швабру, которую держала вверх ногами. Хейз представился как проповедник.

Оглядев юношу с головы до пят, женщина посмотрела ему за спину, на машину, и спросила:

– Из какой церкви?

Хейз ответил: из Церкви Бесхристовой.

– Протестантская? – подозрительно спросила женщина. – Или это что-то новенькое, заграничное?

Хейз сказал, дескать, нет, мэм, протестантская.

Подумав с минуту, женщина наконец ответила: