Мучные младенцы

В ту самую минуту Саймон дал себе торжественное слово исправиться. Для начала, чтобы не обмануть ожиданий доктора Фелтома, он постарается извлечь пользу из своего наказания. Он положил дневники обратно на батарею, взял портфель и решительно зашагал по коридору, не останавливаясь даже затем, чтобы, по своему обыкновению, нарисовать несколько человечков на школьной стенгазете.

Раздался жуткий грохот, и мисс Арнотт посмотрела на дверь, задрожавшую на своих петлях. Увидев, что это Саймон Мартин, она невольно вздохнула. Он нередко оставался после уроков, и, не подозревая о его благих намерениях, мисс Арнотт подумала лишь о том, что его приход, как всегда, означает конец тихой и мирной проверке работ, конец спокойствию.

Она откинулась на спинку стула, готовая к очередному спектаклю. С чего он изволит начать на этот раз? Для затравки, надо думать, треснет Хупера портфелем, просто чтобы напомнить ему о том, что он тоже причастен к злодеянию, которое привело их обоих в эту комнату.

Потом, для разогрева, он, скорее всего, разыграет драму с карандашом. Сперва он шумно и аргументированно будет просить его у соседей, потом долго точить, йотом так же шумно уронит его, за чем последуют демонстративные поиски и новая заточка, и, в конце концов, — швырнет отломанный грифель в оконное стекло. Услышав стук, мисс Арнотт должна будет вовремя поднять голову и убедиться, что карандаш наконец используют — как барабанную палочку для выстукивания дроби по парте.

Если только сегодня он не покажет одно из ее любимых представлений: «Кровавый язык». Во время ее последнего дежурства Саймон приложил немало усилий, чтобы высосать из стержня ручки немного чернил и окрасить свой язык в ярко-красный цвет. Остальное время он сидел, свесив это кровавое уродство изо рта, что слегка отвлекло ее от сэндвича, однако доставило ей невиданное удовольствие. Мисс Арнотт втайне надеялась, что сегодня ей снова повезет лицезреть это кровавое действо.

Однако больше всего она обожала «Рипа ван Винкля» [3].

Этот спектакль оказывал на нее исключительно успокоительное воздействие. Саймон уютно устраивался за партой, клал голову на руки и, зевнув пару раз — широко, словно Гаргантюа, — засыпал так крепко, что, казалось, никто вовек не разбудит его. Время от времени (опасаясь, что мисс Арнотт позабыла про него) он похрапывал: сперва раздавалось слабое, отдаленное журчание, которое постепенно перерастало в более насыщенный и глубокий клекот. Потом воздух, выпускаемый из его легких, начинал резонировать так, что дрожали стекла. И когда мисс Арнотт уже было тревожилась за конструкцию всего школьного здания, Саймон громко и резко всхрапывал и изображал пробуждение. Ничего не видящим взглядом он смотрел по сторонам и чмокал губами, как старичок. А потом снова укладывался на парту и проигрывал все представление от начала до конца.

Да, «Рип ван Винкль» был любимым спектаклем мисс Арнотт. Чего она не любила, так это «Бормочущего идиота». Она видела его слишком много раз, и он ей уже порядком надоел. Действие разворачивалось так: Саймон сидел за партой и строил жуткие гротескные рожи. Иногда с ним случались припадки истерического смеха или исступленного бормотания. Иногда он пускал слюни. Мисс Арнотт искренне надеялась, что сегодня ей не покажут «Бормочущего идиота». Однако на всякий случай потянулась к сумочке — просто проверить, не забыла ли она свои таблетки.

Но рука ее застыла в воздухе. На глазах у всех — или ей все это снится? — юный Саймон Мартин пересек кабинет, не обращая на Хупера никакого внимания, выбрал место, максимально удаленное от трех других малолетних преступников, отбывающих наказание вместе с ним, выдвинул стул, достал из портфеля мучного младенца, тетрадь и ручку, совершенно бесшумно усадил куклу на стол, нежно похлопал ее по щеке и тут же принялся за работу.

Мисс Арнотт удивленно заморгала.

— Саймон? — прошептала она. — Саймон, что-то случилось?

Он поднял голову.

— Простите, мисс?

Это прозвучало как мягкий упрек, словно его оторвали от важных мыслей.

— С тобой все в порядке?

Он недоуменно уставился на нее.

— Да. А что?

Мисс Арнотт помотала головой.

— Нет, ничего.

И действительно, ничего такого в этом не было. За исключением того, что это было ненормально. Вернее, вел он себя совершенно нормально. Но именно это ее и смущало. Нормальное поведение Саймона Мартина было явлением ненормальным.

Может, мальчик заболел? Может, у него жар? Или шок. Вдруг он только что узнал, что его мать попала под машину, или утонула, или ее ударило током, или…

Мисс Арнотт постаралась взять себя в руки и унять разыгравшееся воображение. Ну конечно, — убеждала она себя, — если ученик спокойно сидит за партой и работает, это вовсе не значит, что ему нужно вызвать скорую или что скорую уже вызвали его матери.