Мучение

Его голос был нежным, но прозвучал с упреком. Может из-за того, что закончилась песня и вместе с ней поцелуй, и сейчас они были просто двумя людьми, стоящими на берегу. Крылья Даниеля, выгнувшиеся назад за его плечами, все еще виднелись, но были вне досягаемости.

— Кого заботят мои волосы? — Все, что заботило ее в данный момент, это его объятия. Не волнует ли его только это в данный момент?

Люси потянулась к шапке, чтобы натянуть ее на голову. Ее непокрытая блондинистая голова, как яркий красных флаг, казалось, выдавала Даниелю то, что она могла развалиться на части. Как только она начала отворачиваться, Даниель обнял ее.

— Эй, — сказал он, прислоняя ее ближе к себе. — Прости меня.

Она выдохнула, притягиваясь к нему, и позволяя его прикосновению окутать ее. Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Сейчас безопасно? — спросила она, желая, чтобы именно Даниель рассказал ей правду. Могут ли они наконец-то быть вместе? Но измученный взгляд в его глазах, ответил ей раньше, чем он начал говорить.

— Я не должен быть здесь, но я беспокоился о тебе. — Он держал ее на расстоянии вытянутой руки. — И, кажется, что я не зря беспокоился. — Он прикоснулся к локону ее волос. — Я не понимаю, зачем ты сделала это, Люси. Это не ты.

Она отодвинула его. Ее всегда беспокоило, когда люди говорили так. — Ну, я та, кто их покрасила. Может не та «я», которой ты хотел бы, чтобы я была -

— Это не честно. Я не хочу, чтобы ты была кем-то другим, нежели ты есть на самом деле.

— Кем, Даниель? Потому что, если ты знаешь ответ, просвети меня. — Ее голос становился все громче, когда разочарование взяло верх над страстью, которая ускользала. — Я здесь сама по себе, пытаясь понять почему. Пытаясь понять, что я делаю среди всех этих… когда я не являюсь…

— Когда ты не что?

Как так быстро получилось, что их танцы в воздухе сменились этим?

— Я не знаю. Я просто пытаюсь вынести это день за днем. Завести друзей, понимаешь? Вчера я вступила в клуб, и мы собираемся поплавать на яхте где-нибудь. Вот такие дела. — Что она хотела сказать на самом деле, так это о тенях. И особенно, о том, что она сделала в лесу. Но Даниель сощурился, как будто она уже что-то сделала неправильно.

— Ты никуда не поплывешь на яхте.

— Что?

— Ты останешься здесь в студгородке, пока я не скажу по-другому. — Он выдохнул, чувствуя ее нарастающую злость. — Мне не нравится устанавливать эти правила, Люси, но… я делаю так много, чтобы тебя защитить. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Буквально. — Люси стиснула зубы. — Хорошее или плохое или другое. Кажется, что когда ты не рядом, ты не хочешь, чтобы со мной вообще что-нибудь происходило.

— Это не правда. — Он не одобрил ее. Она не когда не видела, чтобы он так быстро выходил из себя. Затем он посмотрел в небо, и Люси проследила за его взглядом. Тень проскользнула над их головами, будто полностью черный салют, оставляющий смертельный, дымный хвост. Даниель, казалось, смог сразу же ее истолковать.

— Я должен идти, — сказал он.

— Как возмутительно. — Она отвернулась. — Показаться из неоткуда, поссориться и затем скрыться. Это должно быть истинная, настоящая любовь.

Он схватил ее за плечо и начал трясти, пока она не посмотрела ему в глаза. — Это настоящая любовь, — сказал он, с таким отчаяньем, что Люси не могла сказать, уменьшило ли это или наоборот увеличило боль в ее сердце. — Ты знаешь это. — Его глаза пылали фиолетовым цветом — не от злости, но от страстного желания. Такой взгляд заставлял вас любить человека еще больше, вы скучали по нему, даже когда он все еще стоял перед вами.

Даниэль наклонил голову, чтобы поцеловать ее щеку, но она готова была расплакаться. Смущенная, она отвернулась. Она услышала его вздох, а затем удар крыльев.

Нет.

Когда она повернула голову, Даниель уже парил в небе, между океаном и луной. В полосе лунного света, его крылья были еще более белыми. Через мгновение, его уже было трудно отличить от любой звезды на небе.

5 Четырнадцать дней

В течение безветренной ночи слой тумана распространился повсюду, как армия, занимающая Форт-Брэгг. Он не исчез с рассветом, а окутал мраком все и вся. Поэтому всю пятницу на занятиях Люси чувствовала себя так, будто она тащилась в медленном потоке. Преподаватели были невнимательны, уклончивы и медлительны со своими лекциями. Студенты сидели в полусне, пытаясь оставаться бодрыми, не смотря на длинный и скучный влажный день.

К тому времени как закончились занятия, Люси охватило невероятное состояние опустошенности. Она не имела ни малейшего представления, что она делала в этой школе, которая явно была не для нее, в этой временной жизни, которая заменила реальную и постоянную. Все что она хотела — это залезть на свою нижнюю полку и представить, что ей все это снится — не только эта погода или ее длинная первая неделя в Береговой линии, но и ссора с Даниэлем и куча вопросов и беспокойство, которое полностью завладело ею.