Мучение любви. Келейные записи

И в том, что монастыри превращаются в мирские организации, что в настоятеле хотят ценить и признавать только мирские качества и не видят духовного таинства,– во всем этом опять проявляется маловерие нашего времени. Люди разучились верить, поэтому не умеют и доверять. Верят только тому, что ощутимо, осязаемо, верят «крепкому слову», жесткому движению, сочувствуют грандиозному размаху земных предприятий, верят крепким стенам, прочной мебели, надежной технике, верят деятельному и живому характеру начальников, верят крепкой руке и грозному взгляду, но весьма не доверяют, когда им ненавязчиво, без самоуверенности кто-то скромно укажет на учение святых отцов, на их собственные духовные ошибки, постарается отвлечь их внимание от пристрастий земных. Да, духовные отношения невозможно спланировать умом и затем воплотить их в жизнь: никакие искусственные усилия не заложат этого духовного фундамента. В лучшем случае при определенных талантах настоятеля монастырь может быть сорганизован как налаженная трудовая артель с четким распорядком жизни.

Опять – только вера, живая вера может стать условием для правильных взаимоотношений, и всякое маловерие здесь будет действовать как капля едкой кислоты – разъедать, разлагать, оставлять дыры на нежной ткани монастырской жизни. И то надо, видимо, признать, что теперь старший в монастыре, то есть настоятель, так называемый «игумен», пусть даже архимандрит, «высокопреподобный отец», «батюшка» и тому подобное – на самом деле только лишь старший брат, а не «отец»! Старший брат, который по причине осиротелости братий вынужден пещись о них, хлопотать, заботиться о том о сем, пытаясь как можно благочиннее «свести концы с концами» и вообще стараясь возместить, насколько это удастся, отсутствие родителя. Да, он несет скорбь и заботы отца, и труд его немал, но он не должен забывать, что сам он всего лишь неумелое дитя, «зеленый мальчишка». Если б не Господь…

Гляди вверх

Сегодня читалось в церкви Евангелие от Матфея (зачало 59), где говорится, как Господь шел по морю и Петр вызвался пойти к Нему, пошел было, но устрашился: видя же ветр крепок, убояся, и начен утопати, возопи, глаголя: Господи, спаси мя. Иисус простер руку, ятъ его и глагола ему: маловере, почто усумнелся еси?[74] Вот ответ на все наше унылое состояние! Смотрим на ветер, на волны, забываем о силе Божией: без веры смотрим, все соизмеряем со своими силами, не на Бога печаль возлагаем[75] – вот и тяжесть, вот и мука, и подавленность. Как легко орлу с горы на гору перелетать – одно удовольствие! А попробуй какая-нибудь курица перебраться на другую гору – когда-то она доберется! Сколько ей трудов: каждый кустик, бревно, камень на дороге – и труд, и потеря сил, и скорбь. А ведь все оттого, что она разучилась летать, оттого, что давно только по земле ходит и только под ноги себе глядит. Сделалась эта некогда птица самым бессильным, беспомощным «животным».

Так и мы: без веры – одна беспомощность, немощь, скорбь отовсюду, со всех сторон все только отчаивает и подавляет, «волны и ветры», под ногами – пучина неизвестности, впереди мрак, ледяные брызги, боязливое ожидание бедствий, на сердце теснота. И одна только есть дверь, чтобы бежать от этой тесноты, одно избавление от потопления – держаться крепко за Божественную десницу, что то же – летать, подниматься над этим хаосом житейским, над всеми горами и теснотами душевными на крылах веры и только по временам садиться где-то на вознесенную к небу скалу. Тогда все без страхований и робости, не в муку, а в радость! Особенно это относится к настоятелям, вообще к наставникам. Так и епископ Игнатий говорит одному игумену: «Когда стоит кто высоко, должен глядеть вверх, а не вниз; если будет глядеть вниз, то легко у него закружится голова и он упадет. Итак, верой гляди вверх, на небо, на Промысл Божий, и не закружится у тебя голова, не впадешь в смущение и уныние, которые приходят оттого, когда глядишь вниз, то есть когда вместо молитвы и веры вдадимся в свои рассуждения и захотим всякое дело решить одним собственным разумом»[76].

Как выверяется вера