Мстительница

Ни секунды не думайте, что я сдалась. Конечно, то, как он поступил с Прозор, оставило мои паруса без фотонов, но, если вдуматься, это было к лучшему, ведь если бы я упорствовала, он причинил бы вред нам обеим. И еще я все время царапала браслет, пока кровь не потекла из-под ногтей, пытаясь его снять. Но у меня ничего не вышло, и я понимала, что не смогу сбежать, пока он цепко держит мою руку. Я, наверное, могла бы какое-то время скрываться в Тревенца-Рич, но это не помогло бы добраться до Босы. Кроме того, в моем котелке начали вырисовываться смутные очертания нового, лучшего плана: они постепенно делались все более четкими, как сигнал на экране подметалы. Пока что я не видела его целиком – лишь кусочки, обрывки. Но я знала, что он подразумевает терпение. И было кое-что еще. Здесь, в Тревенца-Рич, вскоре все должны были узнать, что случилось со мной и Прозор, а я не хотела, чтобы при виде моего лица каждый разумник мгновенно вспоминал про Босу Сеннен. Дело не только в том, как я выглядела. Зараженные светлячком встречались не так уж редко, в особенности среди космоплавателей, но и заурядным явлением это не было. Если бы я отправилась в другой мир – а ведь именно это я и собиралась сделать, – у меня появлялся шанс разорвать связь.

Мне пришло в голову, что «другим миром» с тем же успехом мог стать и Мазариль.

– Хватит дуться, детка, – сказал Квиндар, волоча меня за собой. – Этот мелкий шрифт связал по рукам и ногам нас обоих. Если хоть один волосок упадет с твоей головы, мне придется искать новую работу.

– Если хоть один волосок упадет с моей головы, – уточнила я, – тебе придется выдумывать новый способ сходить в туалет.

– Ну разве можно так выражаться? Покидая Мазариль, ты была утонченной, образованной барышней. Меня еще и обвинят в том, что я вернул изгаженный товар, да?

– Ты сам обгадишься, Видин. Просто веди меня к кораблю. А потом держись подальше.

– Учитывая твои представления о светской беседе, с превеликим удовольствием.

Как только Квиндар доставил меня на борт, самая трудная часть его задания была выполнена. Он не думал, что я сумею устроить какую-нибудь пакость на корабле, поэтому меня не стали запирать в каюте на все время пути, что в любом случае было бы против правил. Я не могла сбежать после того, как корабль отчалил, а если бы попыталась спрятаться, Квиндару просто надо было бы отследить сигнал браслета, который так любезно предоставил доктор Морсенькс. С собой у меня был узелок с пожитками, кошелек с пистолями – Квиндар его не тронул, – и таков был мой удел. Мне выделили помещение размером с чулан рядом с его каютой, которая была чуть больше. Переборка оказалась достаточно тонкой, чтобы по ночам я терпела его храп и бульканье. Лучше бы по соседству кричала Гарваль…

Нашим транспортом был балкерный клипер, в котором кому-то взбрело в голову соорудить пассажирский отсек. Он был намного больше и медлительнее «Монетты» или «Куртизанки», с многочисленной командой на зарплате у одной из транспортных компаний; кто-то даже устроил так, что части корабля вращались, словно мясо на вертеле, – и можно было ходить по прогулочным палубам, есть и спать так же, как на поверхности какого-нибудь мира. Однако в остальном принципы его работы не сильно отличались. Мы стартовали на ионных, затем выпустили паруса, чтобы сойти с орбиты и начать долгое падение обратно к Собранию. Когда мы были в пути уже шесть часов, я отыскала иллюминатор, из которого открывался вид на веретено Тревенца-Рич, который становился все меньше, и меня охватила смесь печали и сожалений о том, что все обернулось таким вот «прелестным» образом. Я провела половину жизни в мечтах о Тревенца-Рич и головокружительных возможностях, которые предоставляло это место, а теперь их у меня отняли, вместе с единственным человеком во всех мирах, не считая сестры, которого я осмеливалась считать истинным и честным другом.

Без них мне нужно было в первую очередь сохранять спокойствие.

Тревенца-Рич сделался размером с булавочный укол, а потом стал просто еще одной звездой, да к тому же мерцающей. День за днем я притворялась хорошей девочкой. Ходила на камбуз вместе с Квиндаром, и мы ели за одним столом, хотя, по правде говоря, не очень-то тепло общались. Когда он уходил заниматься темными делишками – чем бы они ни были, – я брала книги в библиотеке парусника и читала, сидя у иллюминатора. Библиотека была не чета ракаморовской, но книги есть книги, а я была не в том положении, чтобы проявлять разборчивость. Время от времени мне удавалось завязать разговор с другими пассажирами или членами команды, но было видно, что светлячок заставляет их держаться настороженно, словно из опасения подхватить заразу.