Мстительница

Комната костей находилась в той части корабля, куда обычные пассажиры не должны были заходить, но путь к ней был недолгим – по служебному коридору, в который можно было попасть с одной из прогулочных палуб. Там обнаружилось уведомление, гласившее, что проходить дальше могут только члены экипажа, но, потратив день или два на тайные наблюдения, я удостоверилась, что пробраться в коридор можно без всяких проблем. Почти никто не приходил и не уходил оттуда, и было совершенно ясно, что комнатой костей большую часть времени не пользовались. Поскольку клипер не интересовали чужие коммерческие тайны, главным предназначением черепа была отправка экстренных сообщений в случае беды. Раз в день, насколько я могла судить, кто-то приходил на час, чтобы убедиться, что череп работает как положено.

Я выждала еще один день, просто на всякий случай. Затем мы с Пилигримом встретились возле служебного коридора и, перепроверив, нет ли рядом посторонних, отправились в комнату костей. На двери, в точности как на «Монетте», было колесо. Я попробовала его крутануть, но оно не двинулось, словно приваренное. Но я знала, что роботы могут разговаривать с замками и дверьми, и не удивилась, когда Пилигрим сделал так, что дверь щелкнула, колесо в моей руке с жужжанием повернулось – и путь был открыт.

– Дверь закроется сама, когда вы уйдете, – сказал Пилигрим. – Но на вашем месте я бы там не задерживался.

– Я и не собираюсь. Но если мне понадобится вернуться завтра или послезавтра…

– Я вам больше не нужен. Я немного изменил настройки двери – ничего такого, что могло бы навлечь на нас неприятности. Она будет считать ваш браслет ключом доступа.

– Спасибо! – сказала я с благодарностью и изумлением.

– Это мелочь. Но я думаю, будет лучше для нас обоих впредь держаться на расстоянии друг от друга.

– Вы были ко мне очень добры.

Я посмотрела ему вслед, а потом докрутила колесо, чтобы войти в комнату костей. Заперлась изнутри, осмотрелась. Как и в случае «Куртизанки», здесь не было ничего, в точности соответствующего обстановке на «Монетте». Но мне уже начинало казаться, что я сумею освоиться в любой комнате костей в Собрании, и ничто из увиденного меня не сбило с толку. Красивый чистый череп, аккуратный и белый; нейронные мосты, выглядевшие одновременно дорого и изящно, как роскошные украшения. Я приглушила свет, подключилась и стала отслеживать шепоты.

Болтовни было очень много. Корабли шептались друг с другом, миры тоже, посредством кораблей. Множество людей обменивались планами и графиками. Прошло больше недели после Черного Разбивальника, но последствия катастрофы все еще ощущались. Повсюду царила суета: все хотели получить прибыль, любую прибыль, и экипажи шли на бо́льший риск, чем могли бы себе позволить месяц назад. По всему Собранию должники и кредиторы пытались уладить отношения. Все обиды и неоплаченные счета выплыли наружу. Это было дурное, нервное время.

Но Адрана ничего не посылала.

Это вовсе не означало, что ее там не было. У Босы не имелось причин общаться с другими кораблями – по крайней мере, в рутинном режиме, – но зато имелись все причины слушать. Так что, если я хотела установить контакт с Адраной, мне надо было послать какое-то сообщение.

Мне всегда объясняли, что говорить, но теперь не осталось капитана, который мог бы дать список или инструкции. И все же я подумала об Адране и о том, что́ она не сможет проигнорировать. Стало ясно, что́ я должна передать.

Я составила нужную фразу в своем котелке и втиснула в костяную коробку черепа.

– Говорит «Скорбящая Монетта» под командованием Ракамора. Ответьте, если слышите нас.

Я вернулась туда на следующий день, и еще через день, и так целую неделю, всегда проверяя, что Квиндар занят и никто не заметит, как я войду и выйду из комнаты костей. По мере возможности я старалась приходить в разное время, чтобы было больше шансов пересечься с Адраной. Однажды, когда Квиндар храпел так громко, что я испугалась, как бы корабль от звуков не раскололся на части, я выскользнула из своей комнаты и провела тридцать минут с костями. Но все равно ее там не было.

Она появилась на следующий день.

Суета после Черного Разбивальника начала стихать, и, возможно, это помогло мне выделить один голос среди всех прочих.

– Фура. Это ты. Я знаю, что это ты.

Это прозвучало беззвучно, и это были даже не слова, а оформленная идея слов – смысл, который могли в них вложить, если бы произнесли вслух. Адрана сказала, что услышанное через кости напоминает отпечатки, оставшиеся в тишине после исчезновения всех звуков; что-то вроде воспоминаний.

И я знала, что это она. Я не раздумывала над услышанным, не сомневалась, не ждала новых доказательств. Я была уверена, как никогда в жизни, что шепот сестры доносится ко мне сквозь череп.

Это была Адрана, и она была жива.

– Да, – послала я в ответ. – Я здесь.