Мстительница

– Тут кто-то побывал, – сказал Труско, изучая запечатанные двери и сравнивая их с открытыми. – Отряд открывателей. Страмбли, они даже оставили кое-какие инструменты. – Он пнул моток электрического кабеля, оканчивающийся змееподобной магнитной головкой. – Открыватели обычно не уходят из шарльера, не запечатав все двери, какие смогли открыть, верно?

– Разве что им пришлось уходить в спешке, – предположила Прозор.

– Хорошо, что нам не надо торопиться, – ответил Труско. – Но я готов признать: чем скорее мы распрощаемся с этим местом, тем лучше.

– Здесь какие-то золотые ящики, – сообщила я, входя в одно из хранилищ и стараясь, чтобы мои слова звучали небрежно, как будто я понятия не имею, что нашла. – Их очень много. Сундуки, ящики, скульптуры. Как-то паскудно выглядят. Не хотите взглянуть, капитан?

Все вчетвером собрались в комнате. У нее был плоский пол и сводчатый потолок, который спускался вниз, образуя стены, так что поперечное сечение было полукруглым. Она оказалась около шестидесяти пядей в длину. Мы прошли через одну торцевую перегородку, а в противоположной увидели дверь в такую же комнату, а может быть, и в другую за ней.

Слушая рассказ Прозор, я мысленно представляла себе это место, но ничто не подготовило меня к настоящему пребыванию здесь. Ящики были повсюду, разложенные поодиночке или сложенные штабелями, стоящие вертикально, прислоненные к стенам. Большинство из них оказались размером с гроб; их покрывала искусная золотая резьба. На первый взгляд по тому, как они блестели и переливались, можно было принять их за нечто красивое, как большие версии шкатулок, в которых богач может держать драгоценности или сувениры. Резьба была богатая, и, насколько я могла судить, ни один узор ни разу не повторялся.

Но к красоте это не имело никакого отношения.

Ящики были покрыты черепами, ребрами, хребтами и тазовыми костями, челюстями и глазницами, костяшками пальцев, и все они соединялись друг с другом не так, как это предусматривала природа. Там были черепа с пальцами, выходящими из глаз, и ребра с черепами, запертыми внутри, и челюсти, выходящие из таза, и это было еще не самое худшее. Из золота были изготовлены плоть, мышцы, сухожилия, кожа, мозги, кровеносные сосуды, глазные яблоки, легкие, языки, трахеи, кишки, и все это месиво выглядело так, словно вот-вот отделится от костей как вареное мясо и пойдет на изготовление других ящиков: зачем же добру пропадать.

Я сглотнула. Наверное, не только я.

– Это просто ящики, – сказал Труско через некоторое время.

– Но я не хочу находиться с ними в одной комнате, – сказала Страмбли тихим голосом, забыв про свое негодование, и хуже всего было то, что она облекла в слова мои собственные чувства.

– По крайней мере, мы хоть что-то нашли. – Я как будто слышала свой голос со стороны. – По слухам, тут есть трофеи, верно? Теперь мы знаем, что они крутые. Никто не стал бы возиться с этими ящиками, чтобы спрятать несколько кусочков смотрового камня или ловчей ткани.

– Может быть, – сказала Прозор, – нам стоит один из них открыть?

Она подошла к одному из ящиков, лежащих горизонтально, и мы последовали за ней. Каждый шаг, приближавший меня к этому ларю, был тяжелее предыдущего, как будто я поднималась по крутому склону или сам ящик излучал магнитную силу, которая отталкивала наши скафандры. Не думаю, что инструменты Страмбли могли бы уловить такое воздействие. Нечто проникло в наш мозг и тронуло самые глубокие, залегающие ниже всех прочих струны страха.

Прозор присела рядом. Крышка держалась на петлях с одной стороны, а по другую была ручка в виде золотой кости. Она открыла ящик. В хранилище не раздалось ни звука, поскольку в нем не было дыхали. Но мое воображение сотворило медленный, зловещий скрип, который могли бы издать петли.

Прозор наклонилась и направила фонарь в ящик. Труско и Страмбли нагнулись посмотреть, что там такое.

– М-да, – сказала Страмбли. – После всего этого. После двери и причудливой резьбы…

– Пусто, – подытожил Труско.

Он подошел к следующему, лежащему рядом с тем, который открыла Прозор, и потянул за ручку на крышке.

– Что внутри? – спросила Страмбли.

– Ничего. Такой же пустой, как и первый. – Труско оставил ящик открытым и подошел к одному из тех, что стояли вертикально, прислоненные к внутренней кривой стене. Он открыл крышку, как будто это была дверь, и третий ящик тоже оказался пуст.

– Это пустышка, – сказала Страмбли, а затем повторила дважды, и надежда исчезла из ее голоса. – Это пустышка. Это пустышка! Мы проделали такой путь, и все было напрасно. – Она подошла к одному из штабелей и открыла тот ларь, что лежал сверху. – Все до единого. Я в этом уверена. Есть причина, по которой двери не были запечатаны – тут все вычистили.

– Они не пустые, – сказала Прозор, и это прозвучало так буднично, что Труско и Страмбли, казалось, ничего не заметили. Ей пришлось повторить, на этот раз громче: – Они не пустые. Вы просто неправильно смотрите на то, что у них внутри.

– А что, можно смотреть неправильно? – спросила Страмбли с ноткой отчаяния в голосе.