Мрак под солнцем

Снова зазвонил телефон. Ник глянул — опять. На сей раз материн.

— Опять зов предков?

— Не говори. Забодали уже.

— Смотри!

Опоздали. Красивый фланговый прорыв одного из игроков Барсы завершился взятием ворот. Размочили…

— Твою мать…

Переживали все — и чеченцы и дагестанцы и русские. Как то получилось, что в этом баре все болели за МЮ.

— Теперь все.

— Точняк. Восемнадцать минут.

— Не каркай. Ещё покажут…

В этот момент — Николай заметил, что в соседней компании — говорят по телефонам сразу трое, лица серьезные — совсем не под стать отдыху под пивко да под футбол. Но он этому значения не придал — мало ли у черных какие терки.

— Черт… — попытка прорыва Манчестера была безжалостно пресечена ещё за десяток метров до штрафной.

— Все, сдулись…

* * *

— Батя?

— Ты где? — сухо спросил отец.

— В баре. Матч смотрю тут…

— Ты на машине? Бери машину и немедленно домой. Живо!

Отец говорил так же четко и жестко, как ставил задачи подчиненным.

— Бать, какого хрена…

— Поговори! Немедленно домой! Неладное начинается!

Николай знал отца. И знал, что такой сухой, холодный тон, скупые фразы — у него начинаются тогда, когда действительно что-то неладно.

— Щас приеду…

Николай спрятал телефон в карман, поднялся.

— Ты куда?

— Домой. Батя зовет. Случилось что-то.

— Привет семье. Завтра идем.

— Точняк.

— А телку для тебя.

Николай прикинул.

— Не, не надо. Просто за компанию посижу.

— Как знаешь…

Хорошо, что Николай не столкнулся в дверях с кем-то из кавказцев, спешно покидающих бар. Иначе его могли бы убить, прямо там.

Брабус завелся «с полпинка» — так говорили потому, что раньше заводили мотоциклы ножным стартером, а они обычно не заводились, вот и пошло выражение — с полпинка. Тронувшись, он газанул и проскочив переулок — выехал на улицу, не заметил, что в баре — разлетелось стекло. Если бы заметил — остался бы тут, впрягся бы за друзей, и дело кончилось бы плохо.

Эта улочка особо никуда ни вела, ни к офисам, ни к моллам — поэтому, она была полупустой. Газанув, он проскочил ее в мгновение ока, победно сверкая ксеноном выкатился на Волоколамку, покатил в сторону Садового кольца.

То, что дело неладно — он понял почти сразу. Троллейбус стоял чуть в стороне от остановки, в тусклом свете было видно, как разбегаются люди. От чего — непонятно. Чуть дальше — стояла черная Приора, перегораживая путь к остановке. Он только пожал плечами и прокатил мимо, не зная, что двое кавказцев ворвались в салон троллейбуса, ударили по голове водителя и расстреливают русских из травматических пистолетов, а ещё двое — избивают продавщицу в торгово-остановочном комплексе. Так — кавказцы выражали свое негодование по поводу гибели Шамиля Басаева и реакции русских на форуме. Он прокатился мимо, заметил синие всполохи дальше по трассе — полиция спешила на помощь…

А вот чуть дальше — происходило уже такое, от чего он притормозил от изумления.

Какой-то внедорожник въехал в низко расположенную витрину торгового центра, дело в принципе обычное — но это было ещё не все. Стояла машина, шмыгали какие-то люди — грабили. Ещё двое — что-то делали — он понял, что, когда шарик хлестко ударился о боковое стекло, хорошо, не разбил. Эти двое — расстреливали проезжающие машины.

— Твою мать, вы что, охренели?!

Какая-то разумная сила — раньше она не проявлялась — заставила его нажать на газ вместо того, чтобы нажать на тормоз, взять биту и пойти разбираться. Как и многие московские водители — Николай возил в машине бейсбольную биту, чтобы прибегнуть к ней в случае дорожного конфликта. Возможно — он вспомнил предупреждение отца.

Доехал до Садового кольца. Обратил внимание на стоящие патрульные машины полиции, присвистнул — машины было две, четверо полицейских смотрели по сторонам, у каждого из них был автомат. Его пропустили — такие тачки как у него не останавливали разве чтобы дань срубить. Чуть дальше — ещё полицейские кого-то шмонали, поставив у машины враскорячку.

Они жили в старом доме, советской ещё постройки, сейчас благодаря близости к Кремлю и проделанному ремонту квартиры там неимоверно поднялись в цене. Если раньше — во дворе играли дети и гуляли старушенции — божьи одуванчики, то сейчас вход во двор был перегорожен массивной, трехметровой стальной решеткой, отделяющей их двор от всей остальной Москвы. Сверху, не слишком заметные с земли были часто посаженные штыри — лезвия, перелезть через нее было почти невозможно. На машине можно было въехать, открыв ворота, а не шлагбаум.

Ворота надо было открывать самому, но сейчас они открылись, стоило только ему подъехать. За воротами — стоял Витек… да, Витек, бывший десантник, который устроился охранником, у него была сторожка рядом с воротами. Сейчас Витек — надел на себя черную разгрузку и держал в руках Сайгу-12К, свое штатное оружие. В отличие от большинства обычных домовых охранников, вооруженных разве что травматом — здесь не шутили.

Николай тормознул, опустил стекло.

— Что делается то?

— Басаева мочканули в Ростове.

— Кого?!