Можно тебя навсегда

     Он скатился с тахты и рванул в уборную, не оглядываясь, потом долго стоял под прохладным душем, гоняя мысли. С ним всё понятно. Проснётся в стоге соломы на конюшне, и его неминуемо будет поджидать утренний стояк. Что с Крош? Эротический сон?..

      В то, что беременные – существа бесполые, думающие лишь о чепчиках для будущего младенца, Богдан не верил, знал по опыту с Яной – сексуальные желания возрастают. Но иметь к этому отношение не хотел. Не с чужой беременной!

      Когда вышел на кухню, Крош топталась у плиты, ставила на стол привычный завтрак, никак не показывая стеснение от происходившего буквально полчаса назад. Всё-таки сон… Богдан выдохнул с облегчением.

     – Горячие бутерброды будешь? – Женя подняла взгляд на зашедшего.

     Он, естественно, переоделся. Свежая футболка, домашние штаны, насухо вытер полотенцем волосы. Крош тоже успела освежиться, влажные волосы заплела в свободную косу.

     – Как ресторатор скажу, что это брускетта, – Богдан улыбнулся, протягивая руку к поджаренному хлебу с ветчиной и моцареллой сверху.

     – Кашу сначала, – буркнула Крош, продвигая по столу тарелку с овсянкой, фруктами и мёдом.

     – С удовольствием, – согласился он, мечтая об огуречном рассоле.

     Завтракая, он поглядывал на Крош, представляя, какая она на самом деле, без отёчности губ, овала лица, без теней и мешков под глазами, без наросших килограммов. Круглое лицо с широкими скулами, ямочки на щеках, курносый, аккуратный нос. Рот небольшой, пухлый, с ярко выраженной выемкой над верхней губой – луком купидона.

     Кроха невысокая, не длинноногая, если мысленно отбросить наросшие за беременность килограммы и живот – получится ладная, пропорционально сложенная фигурка. Вряд ли до беременности у Жени была совсем крохотная грудь или попка с кулачок Чебурашки, и точно не станет такой после. Аппетитная женщина, только уж очень, очень крошечная…

     – Что? – громкий окрик вывел Богдана из задумчивости.

     – Прости, – он не заметил, что разглядывал хозяйку квартиры в упор. Видел и зелёный цвет глаз, и россыпь прозрачных веснушек на лице и руках, и ладонь…

     – Ты прости, – выдала Женя. – Утром я не специально, вернее, специально, но не осознанно. Мне жаль!

     – Стоп! – Богдан отодвинулся от стола. – Давай-ка забудем то, что было утром. Извини за скотское поведение накануне, такое не повторится, обещаю. Спасибо, что помогла пережить эту ночь, – слова отскакивали, как каучуковый мяч от пола.

     – Я всё понимаю.

     – А утром… Жень, я не титановый, ты не железная.

     – Конечно, – Крош с готовностью кивнула.

     – Ты беременная! – зачем-то он ляпнул очевидное.

     – Беременные тоже женщины, – зыркнула Женя.

     – Женщины, – Богдан кивнул. Не мужчины, в конце концов. Слава яйцам, ни природа, ни прогресс пока не дошли до возможности рожать мужикам.

     – Давай замнём разговор, – не выдержал Богдан повисшей тишины. – Не знаю, что сказать. Скажу, что беременные «тоже женщины» – совру. Скажу «не женщины» – обижу тебя. Поэтому, просто замнём.

     Не позавтракал толком, собрался на работу. По пути выпьет кофе, отправит Алину в аптеку за средством от похмелья. Вечером съездит к Лизе, передёрнет или снимет первую попавшуюся деву в баре. Гонорея не такая и огромная плата за опустошённые яйца.

Глава 20

     Зима полностью вступала в свои права, принося холода, позёмку, гололёд и покрытые слоем снега улицы, дворы, детские площадки и припаркованные машины. А ещё новый год – любимый многими праздник с запахом мандаринов, ёлки, карамели, чудес, одним словом, с ароматом детства.

     Богдана не раздражали иллюминация на улицах, продавщицы в голубых и красных колпачках, разряженные ёлки, торчащие на каждом углу. В скверах, парках, на площадях, в торговых центрах, витринах магазинов. Оставляли равнодушным.

     Нелепый праздник, придуманный людьми для отсчёта якобы очередного начала. С бессмысленными ритуалами и традициями празднования. Ждать полуночи, чтобы сесть за стол, начать употреблять алкоголь и жрать, как не в себя, можно в любой день года.

     В детстве Богдан обожал новый год, правда, верить в Деда Мороза перестал в дошкольном возрасте, однако праздник от этого хуже не становился. В студенчестве новый год был отличным поводом для отвязной вечеринки, куда под благовидным предлогом можно затащить парочку симпатичных снегурочек.

     В бытность отношений с Яной новый год был предлогом отправиться в путешествие. Европа, Азия, Америка, тропические острова – всё это так любила Яна. Она впитывала впечатления как губка, следом требовала ещё и ещё. Впрочем, даже тогда Богдан понимал – Яне был важен сам факт поездки, а не новые открытия. Стоило ли судить девчонку, выросшую на краю кубанской станицы в доме с печным отоплением? Если бы Богдан тогда знал, как скоро появится адово тире, он бы скупил все туры во все концы мира…